Михаил Гаспаров - Собрание сочинений в шести томах. Т. 2: Рим / После Рима

Именно на этих трех вопросах останавливается Гораций в новой редакции «Поэтики»: о построении характеров, о сценической технике и о комическом жанре. Совокупность этих рассуждений образует новый, серединный раздел «Поэтики» – о драме. Вместе с этим подверглись переработке прежние разделы: в раздел о поэзии были введены примеры из области драмы, в разделе о поэте появилось ощутимое многословие, столь же характерное для Горация.

Первый вопрос – о характерах – нашел выражение в довольно банальном описании четырех возрастов (стк. 156–176) и в рассуждениях о речевой характеристике персонажей (стк. 91–127): здесь подробнее всего разобраны те случаи, когда трагедии приходится снижать обычный тон («Телеф и Пелей…»), – очевидно, молодые трагики в своих стилистических экспериментах тяготели к чересчур однообразной высокопарности.

Второй вопрос – техника сцены: здесь Гораций говорит об изображении ужасных или невероятных событий, о пятиактности, о deus ex machina, о трех актерах, об участии хора в действии (стк. 179–204). Все это (кроме deus ex machina) – правила существенные для театра и легко упускаемые из виду при чисто литературном подходе к драме.

Третий вопрос – о создании комического жанра, который мог бы конкурировать с ателланой и мимом: этот вопрос был важнейшим в борьбе новой школы за сцену. Нужен был жанр богатый общедоступным комизмом, но не допускающий опасных намеков на современность и чуждый простонародной грубости. Гораций предлагает в качестве такого жанра возродить греческую сатировскую драму. Предложение было смелым, но не совсем беспочвенным: Рим знал мифологические комедии, мифологические ателланы, переводы греческих сатировских драм, а в Греции сатировские драмы еще ставились на сценах 146 146 См. обильный материал в кн.: Dietrich A. Pulcinella. Lpz., 1897. . Судя по тону Горация, для него римская сатировская драма – еще дело будущего, но дело вполне реальное. Тема вводится греческой параллелью, раскрывающей причину обращения к этому жанру: когда высокая трагедия стала прискучивать развращенному народу, трагический поэт, «не умаляя важности, посягнул на жесткую шутку, чтобы приманками и приятными новинками удержать зрителя, пьяного и своенравного…» (стк. 222–224). Настойчиво подчеркивается, что сатировская драма должна сохранять черты трагедийной высокости (стк. 225–233), что ее персонажи должны резко отличаться от комедийных Давов и Пифий (стк. 233–239). Далее Гораций переходит от содержания к форме – к лексике (стк. 240–250) и метрике (стк. 251–274), где больше всего была опасность попасть под влияние привычной грубости народной комедии. В связи с общим интересом к проблеме языка и стиля в драме вопросы лексики и метрики получают у Горация более широкую трактовку, частично отрываются от раздела о драме и переходят в предыдущий раздел – о поэзии.

Несколько странной представляется в «Поэтике» страстная защита прав писателя на словесные новообразования (стк. 48–55): молодые поэты, как можно судить по Овидию, и без того пользовались неологизмами чрезвычайно широко. Скорее здесь приходится видеть запоздалую вспышку борьбы с архаизмом. Может быть, она связана с тем, что около 13 года до н. э. при дворе появляется в качестве наставника семилетнего Августова внука, сына Агриппы, известный архаист-лексикограф Веррий Флакк. Отсюда – выступление Горация против архаической лексики в Epist., II, 2 и в нашем месте. «Признаком времени» может служить упоминание penetralia Vestae (Epist., II, 2, 114): храм Весты на Палатине был освящен в 12 году до н. э., и вестальская терминология была злободневной темой. На связь рассуждений о callida iunctura (стк. 48) и реплики Агриппы о Вергилии ( Suet .—Don., Vita Verg., 44) обратил внимание еще Иммиш 147 147 Immisch O. Horazens Epistel über die Dichtkunst. Lpz., 1932. (Philologus, Splbd. 24, 3). S. 87. . Агриппа умер в 12 году, поэтому полемика против него осталась неразвернутой, зато здесь же, рядом с прениями о лексике, появилось размышление о бренности всего земного, полное намеков на мелиоративные предприятия Агриппы (стк. 60–69).

Провозгласив программу возрождения драмы, Гораций не мог не почувствовать некоторой двусмысленности своего положения. Его личные взгляды на драму не совпадали с теми взглядами, выразителем которых он выступил в «Поэтике». Римская публика знала, что сам Гораций никогда драматургией не занимался и в послании к Августу о перспективах римской драматургии высказывался весьма пессимистически. Поэтому Гораций всеми силами старается подчеркнуть в «Поэтике», что его требования выражают не личное мнение, а объективную необходимость. Для этого он при каждом удобном случае ссылается на запросы публики: стк. 81–82, 100, 113, 153, 190, 206–224, 323–343. Собственно, сам лозунг respicere exemplar vitae (стк. 312–318) и вся «реалистическая» программа Горация в значительной степени обусловлены простой необходимостью считаться с требованиями публики, привыкшей к реализму мимических представлений.

Такова была окончательная обработка «Поэтики». Во-первых, была включена новая тема – о драме – с ее производными; во-вторых, вместо установки на ведущую роль дарования явилась установка на ведущую роль искусства. Первое из этих изменений явилось результатом теоретических выводов из борьбы против архаистов, второе – результатом более близкого знакомства с творчеством молодых поэтов. Разные части «Поэтики» сочинялись в разное время и по разным поводам. Отсюда – та пестрота содержания, которая так озадачивала и озадачивает ее исследователей.