Эммануил Беннигсен - Записки. 1917–1955

Увы, не раз приходилось мне убеждаться, что люди, сами составившие себе состояния, были и наименее отзывчивыми, когда им приходилось встречаться со случаями, когда формально они не были обязаны выдать что-либо. Кстати, отмечу, что среди клиенток, как Шанель, так и других домов, громадное большинство держало себя с их служащими вполне прилично, а иные и прямо сердечно, но попадались и исключительно неприятные и грубые. Славилась, например, этим в то время жена автомобильного фабриканта Matisse, наводившая везде панику, но, к удивлению моему, среди таких неприятных особ указали мне как-то на жену одного американца, русскую беженку. Казалось бы, перенесенные ею в революционные годы лишения должны были бы научить ее относиться по-человечески к ниже ее стоящим, но она этого не поняла.

После нескольких дней в Париже, 13-го мая я был в Биаррице. «Serge et Marina» продолжали занимать в это время магазинчик в бараках в центре города. Катю я застал в хорошем сравнительно виде, хотя в апреле она изрядно помучилась от сочленового ревматизма в плече, не дававшего ей спать. Все это время она продолжала, однако, возиться с внуком, ибо старуха Швахгейм и на это не годилась. В самый день приезда, вечером, когда мы ужинали, мы увидели над городом зарево пожара, но сперва не обратили на него внимания, думая, что горит на окраине города. Через несколько минут, однако, примчавшийся велосипедист сообщил, что горит весь квартал бараков, в котором помещался и «Serge et Marina». Когда мы прибежали туда, то пламя бушевало во всем этом районе, и подойти к магазину было невозможно. Выгорели не только бараки, но и несколько домов на соседних улицах. Начался пожар в гараже, помещавшемся в тех же бараках, которые были охвачены огнем в несколько минут. Из помещавшихся в них больше 30 магазинов почти ничего спасти не удалось. Из «Serge et Marina» знакомые смогли вынести кое-какие вещи, но главное погибло. Магазин был застрахован, но чтобы получить страховую сумму пришлось Швахгейму пройти через обычную во Франции, но весьма своеобразную процедуру. Ему с места посоветовали доверить дело специальному агенту, который, в конце концов, за 10 % со страховки и закончил переговоры благополучно. Надо было доказать размер убытков, но так как сгорело все, включая и отчетность, то эти убытки пришлось устанавливать на память, кое в чем очень приблизительно. Ведомость эту страховое общество приняло, впрочем, почти целиком. Как выяснилось, лица, ведшие такие дела, были одновременно и агентами страховых обществ и взаимно столковывались о размерах убытков, причем, получая от страхователей тот или иной процент, были заинтересованы не понижать размера убытков. Так как агент общества А вел дела страхователей общества Б и наоборот, то скидки с требований, конечно, делались, но больше для показа, чтобы в обществе их агента не обвинили в недобросовестности.

Сезон у Шанель открылся раньше обычного, 5-го июля, и в течение его отделение перешло в новое помещение, рядом с прежним, но более видное и большое. Хозяйка решила и здесь сплошь покрыть стены зеркалами, и только в конце июля работы эти были закончены. Дом, где раньше помещалось отделение, принадлежал Шанель, но она уже раньше его продала, как говорили, очень дешево, ибо ее доверенный, архитектор, убедил ее, что дому грозит обвал в сторону моря. Однако и через несколько лет после этого никаких трещин, подтверждающих это заключение, не наблюдалось.

«Serge et Marina» после пожара сняли два помещения. В одном продолжалось первоначальное дело: белье, трико и платья. Находилось оно несколько дальше от центра, но тоже в хорошем месте, а в другом Швахгейм затеял устроить небольшой ресторанчик. Помещался он на rue de France, несколько выше сгоревших бараков. Ресторан этот он открыл, впрочем, только в разгар сезона, и поначалу дело пошло недурно. Катя все это время работала усиленно: на ней лежало все домашнее хозяйство и уход за внуком (старуха Швахгейм только немного гуляла с ним), а кроме того, она работала и в магазине, помогая Марине, здоровье которой все еще заставляло желать лучшего. Клиентки «Serge et Marina» были, конечно, гораздо более скромные, чем у Шанель, но так же, как и те, принадлежали к самым разнообразным кругам общества.

Припоминается мне, например, среди них красивая содержанка, мошеннически не заплатившая большей части стоимости заказа, а рядом с нею почтенная англичанка из семьи владельцев банка Беринг, известного тогда во всем мире. Любопытны были особенно две другие клиентки, одна — девчонка 12–13 лет, американка, самостоятельно заказывавшая себе платья, и очень неприятная. Жена говорила мне, что ей бывало жалко смотреть на гувернантку этой девчонки, как та ее третировала. Девчонка эта была, притом, спортсменка, и скакала на любых лошадях. Другая была, наоборот, очень милая, но полоумная англичанка, жившая в Байонн. Она приютила у себя совершенно сумасшедшую русскую, кажется, старую эмигрантку, которая при ней бросилась в море где-то в Испании. Эта русская была крайне неприятна, и клиентка «Serge et Marina», англичанка, хотела бы от нее избавиться, но безуспешно. Писала она в Россию, брату этой русской, и в английское посольство в Москве. Но единственным результатом этих хлопот были только неприятности этому брату, которым заинтересовалась ГПУ. Позднее она приглашала нас всех к себе, причем к ней надо было входить с особой опаской, ибо у нее были громадные, бросающиеся на всех чужих, собаки. Как-то она решила прокатить жену и Марину в Испанию на своем автомобиле, но им нужны были для этого визы, а русским в те годы в них категорически отказывалось. Даже принц Ольденбургский не мог тогда из-за отказа в визе посетить Испанию. Хопкинсон, так звали эту клиентку, все-таки повезла моих на испанскую границу в горах, и здесь в каком-то маленьком местечке пограничник за «начай» позволил им проехать через границу и напиться чаю в испанском трактирчике.

По воскресеньям и праздникам мы большею частью проводили время втроем с женой и внуком. У него была в это время любимая прогулка на железнодорожную выемку рядом с Биаррицким вокзалом, где проходили все поезда и откуда можно было наблюдать все станционные маневры. Еще раньше он называл это место «Ту-Ту», и поэтому его самого стали целый ряд лет называть Тутунем. Ближе познакомились мы за это время с Байонной, старинным городом-крепостью, во время óно одним из оплотов в течение многочисленных войн с Испанией, и с Сен-Жан-де-Люз, самым любопытным городком на французском побережье Бискайского залива, к югу от Жиронды. Здесь меньше, чем где бы то ни было, во всем этом районе сказалась новизна, и, гуляя по улицам городка, подчас казалось, что находишься в средневековом поселении.