Эммануил Беннигсен - Записки. 1917–1955

С возвращением из Эстонии в Копенгаген, в сущности, порвались мои основные связи с родиной и началась жизнь эмигранта, заполненная составлением разных планов восстановления, если не старого режима, то какого-то близкого к господствовавшему тогда в западноевропейских странах. В это время уже выяснилось, что военное противосоветское движение белых в основных своих чертах потерпело крушение, но все еще питались надежды, что при поддержке иностранцев, более активном, чем в 1919 году, можно будет поправить дела русских войск. Однако Англия в этот момент уже потеряла всякий интерес к интервенции после своих неудач в Эстонии и Архангельске (кстати, потом мне не раз приходилось слышать от архангельских беженцев рассказы о том, как англичане присваивали себе ценные вещи из их обстановки). Американцы, наглядевшись в Сибири на деятельность чешских легионов и на такие проявления антикоммунизма, как избиения членов Учредительного Собрания в Омске или деятельность ген. Розанова во Владивостоке, пришли к заключению о необходимости отозвать оттуда свои немногочисленные войска. Кроме того, они убедились к этому времени, что главный мотив их интервенции страх, что Япония сможет присоединить к себе все русские земли к востоку от Байкала не оправдывается, и бросили поддерживавшегося ими Колчака на произвол судьбы.

Что касается чешских легионеров, которые дрались против красных только поскольку они опасались, что эти помешают их эвакуации на родину через Владивосток и отнюдь не интересовались внутренними русскими делами, то они проявили себя в Сибири крайне своеобразно. Все бывшие там в это время, которых я видел потом в Париже, единогласно говорили мне про целые поезда разного добра, увозившиеся легионерами из Сибири, награбленного ими при отходе. Увезли они, по-видимому, и часть русского золотого запаса, попавшего в их руки. Позднее утверждали, что открытый в Праге банк легионеров был основан именно на этом золото. Известно, что во время их отхода ген. Жанен, глава французской военной миссии, выдал большевикам Колчака, отдавшегося под его покровительство, дабы быть пропущенным через Иркутск. Он свое поведение объяснял тем, что чехи отказались поддержать его. Теперь можно, по-видимому, с уверенностью сказать, что в тот момент чехи имели гораздо бóльшие силы около Иркутска, чем местные большевики, и что причиной их поведения было, кроме нежелания продолжать драться, и обещание красных пропустить все их поезда, в числе коих был и поезд с русским золотом. На решение американцев устраниться от помощи белым повлияло также и поведение таких атаманов, как Семенов или сумасшедший Унгерн.

Эммануил Павлович Беннигсен, 1910 г.

Беннигсен Ольга (слева) и Ксения Павловны (сестры автора), 1905–8 гг.

Беннигсен Ольга и Ксения Павловны в ссылке. Казахстан, 1930-е гг.

Максимилиан Карлович фон Мекк (дядя автора).

Невельская Ольга Геннадиевна, Ницца, 1926 г.

Беннигсен Марина (слева) и Анна (дочери автора). Франция, 1922 г.

Беннигсен Адам Павлович (Адя, брат автора), Франция, 1940-е гг.

Беннигсен Феофания (Фанни) Владимировна (ур. Хвольсон), жена Адама, 1915 г.

Беннигсен Эмм. Павл., жена Ек. Платоновна и их внук Жорж, Биарриц, 1928 г.

Варвара Генннадиевна фон Мекк, Париж, 1922 г.

Марина Эммануиловна Беннигсен (справа) с мужем Н. Н. Пискорским.

Беннигсен Эммануил Павлович, дочь Марина и внук Жорж. Сан-Паулу, 1938 г.

Беннигсен Эммануил Павлович на фоне картины К. А. Вещилова «Гибель при Цусиме броненосца „Бородино“», где погиб его брат Леонтий Беннигсен. Сан-Паулу, 1940-е гг.

Юрий (Георгий) фон Мекк, (сын Макс. Карловича, дяди автора) и его жена Сандра Милованова.

Марина Эммануиловна Беннигсен с мужем Дмитрием Петровичем Степаненко, Бразилия, 1958 г.

Беннигсен Елена Петровна, жена Александра Адамовича Беннигсена и их сын Петр (последний из рода Беннигсен), 1952 г.

Беннигсен Георгий Павлович (Юша, брат) и Жорж Швахгейм (внук), Нью-Йорк, 1962 г.

Таким образом, к 1920 году белые могли рассчитывать на помощь только Франции, но и то только дипломатическую, ибо нежелание французских войск драться против красных проявилось и в их флоте, и в сухопутных частях. Когда этим пришлось еще в 1919 году встретиться с красными в районе Одессы, они бежали, бросив свою артиллерию, и Одесса должна была быть спешно эвакуирована. В 1920 году остатки белых могли рассчитывать только на присылку им небольших военных запасов, оставленных в Румынии в 1917 году войсками Южного Фронта и на небольшие присылки продовольствия. Ни на что большее, это было ясно уже тогда, Франция не хотела идти, и когда через несколько месяцев признала де факто правительство Врангеля и послала в Крым своего представителя, то это считалось крупным успехом русских дипломатов в Париже. Не удивительно, что при таком положении взгляды многих русских обратились к Германии. В Берлине образовалось несколько кружков из наиболее правых элементов эмиграции, среди которых октябристы были скорее исключениями; все эти кружки пытались убедить германское правительство вмешаться в русские дела.