Эммануил Беннигсен - Записки. 1917–1955

Первым вопросом, который стал перед нами после приезда семьи, был о нашей Анночке и о продолжении ею университетского ученья. Ее дипломов было достаточно для зачисления её в студентки Сорбонны, что и было сделано, но заниматься ей в университете не пришлось, ибо вскоре выяснилось, что моего заработка на содержание семьи не хватит, и ей пришлось начать скоро работать. С места она принялась изучать французскую стенографию, а затем сама скомбинировала и русскую, так что получила скоро занятие, и потом никогда без него не оставалась. Позднее я пожалел, что сам в эти годы не прошел юридического факультета Сорбонны, но пребывание в Париже все казалось чем-то временным, и новое учение, или, вернее, переучивание на французский лад всех правовых систем казалось излишним.

Ученье Марины не представляло трудностей. Ей надо было только подучиться по французским учебникам, что она и сделала в частной школе в том же Quartier Latin, и потом довольно удачно училась все годы до своего замужества.

Еще в первый мой приезд в Париж дядя Макс заговорил со мной о масонстве, предлагая мне войти в него. Лично он был в нем недавно, но прошел очень быстро все его степени, до 18-ой включительно, и в то время очень им увлекался. Его основное положение было, что нам, русским эмигрантам, оторванным от родины, чтобы иметь поддержку в нашей борьбе с большевизмом, невозможно опираться на какую-либо отдельную страну, в тот или другой момент могущую стать враждебной любой России, но нужно примкнуть к какой-либо группировке международного характера. Таковых тогда было три — еврейство, католицизм и масонство. Но, как дядя правильно указывал, стать евреями мы не могли и не желали, с католицизмом расходились не только на религиозной почве, и оставалось одно масонство, которое и могло оказать нам существенную помощь. Позднее, когда я дошел до высших степеней масонства, я убедился, что все разговоры о громадной политической роли масонства страшно преувеличены.

Возникнув, как профессиональная организация итальянских каменщиков, она распространилась по ряду стран Западной Европы, а в Англии понемногу стало группировкой лиц более или менее либерального образа мыслей и самых разнообразных занятий. В начале 18-го века оно получило здесь первый письменный устав и в этом виде — так называемого Шотландского масонства — распространилось вторично по всей Европе. В 1738-м году оно было отлучено от католицизма папой Климентом XII, и, по моему глубокому убеждению, именно это придало ему в католических странах известный политический характер. Говорю «известный», ибо, в конце концов, политическая роль масонства крайне преувеличена. О ней говорят лишь потому, что масонские ложи сыграли хотя и очень маленькую роль в первичной стадии французской революции, но, в общем, в масонстве, кроме 18-го века, когда оно было организацией преимущественно аристократической, объединялись представители революционной либеральной буржуазии.

Не раз приходилось спорить мне на эту тему с П. М. Кауфманом-Туркестанским, который считал себя знатоком этого вопроса и доказывал, в частности, что масонство не что иное, как одно из орудий еврейства для разложения христианства. По его словам, масонство задалось этой целью еще со времен Бекона и неуклонно ее затем проводило, почему еврейство с самого начала и стало его поддерживать. Кстати, отмечу, что первые историки масонства из его среды доказывали, что оно является преемником древних, преимущественно египетских оккультных учений, но, в сущности, кроме некоторых внешних позаимствований, главным образом, намерений, никакой связи с ними у современного масонства нет, и у масонских современных авторов это прямо и признается. Считать же, что Бекон был родоначальником современных революционеров, прямо комично, ибо до 18-го века то, что сейчас считается революционным, безусловно, не существовало.

Антимасонство католицизма было вызвано первоначально проповедью религиозной терпимости масонов и отнюдь не его революционностью. Точно не знаю, откуда пошла уверенность в русских правых кругах, что революция была сделана у нас «жидо-масонами», но, если разобраться в состоянии международного масонства, то надо признать, что только масонство католических стран действительно было в значительной степени составлено евреями. Зато в Германии были две, так называемые старые великие ложи, членами коих могли быть только христиане, а в скандинавском масонстве вообще могли состоять только христиане. Кроме того, не надо забывать, что девять десятых масонства составляли англичане и североамериканцы, которые на вопросы, как политические, так и религиозные внимания не обращали и даже больше — запрещали их касаться в заседаниях их лож. Что касается до современной революционности лож, то опять-таки отмечу, что в скандинавском масонстве великими мастерами их лож были из поколения в поколение короли этих трех стран, а в Англии великим мастером был всегда какой-нибудь член королевского дома. В Германии масонами старых лож были многие члены царствующих домов и, например, Бисмарк в своих воспоминаниях жаловался, что ему долго не удавалось сменить двух министров, ибо они отстаивались императором Вильгельмом, с которым состояли в одной ложе. Масоном был и преемник Вильгельма император Фридрих. В России по масонским данным масоном был Павел I, и мне пришлось слышать масонский доклад, в котором указывалось, что убийство этого монарха было нарушением всех масонских основных принципов братства, ибо руководителями заговора были тоже масоны. В Соединенных Штатах, если не ошибаюсь, все без исключения президенты были масонами.

Революционность рядового масонства не шла, в общем, дальше весьма умеренного конституционализма, даже в странах католических. При этом в большинстве, если не во всех масонских уставах, отрицалась иная борьба, кроме легальной, за лучший государственный строй. В частности, в Англии масонство было организацией, в которой принимали участие преимущественно консерваторы. Французское масонство, по определению одного русского масона, было, наоборот, организацией французских лавочников, хотя это и было преувеличением, но не далеко отходящим от истины. Политически большинство этих масонов принадлежало к партии радикалов-социалистов, про которых давно уже было сказано, что они ни радикалы, ни социалисты. Были, впрочем, и ложи социалистического характера. Более ярок был во французском масонстве лишь его антиклерикальный характер. Первоначально всё масонство требовало от вступающих в него признания «Великого Архитектора Вселенной», т. е. принципа Божества. Какой религии они были, было безразлично, но атеисты не допускались. Однако во второй половине 19-го века французский «Великий Восток» исключил из приемной формулы поминание о Великом Архитекторе, после чего и другие великие ложи этого наименования пошли по его стопам. Это, однако, вызвало раскол, и англосаксонские ложи порвали сношения с масонством французским. Раскол другого характера вызвала первая Великая война, когда германское и австрийское масонства вынесли установления, поддерживавшие политику их правительств. После этого неудивительно, что Всемирный масонский союз, под эгидой которого собирались масонские конгрессы, в конце концов, никого не представлял и никакой реальной поддержки за собой не чувствовал.