Эммануил Беннигсен - Записки. 1875–1917

В 3-ю сессию Дума занялась, главным образом, законопроектом о местном суде, который докладывался Шубинским; при постатейном его обсуждении иногда заменял его я. В общем, законопроект этот в основных его частях восстанавливал мировой суд, таким, каким он был создан в 1864 г., с одним значительным изменением: председатель Съезда должен был назначаться министерством, а не выбираться самими судьями из их среды. Объяснялось это необходимостью иметь в Съезде главой опытного юриста, против чего возражать было трудно, но, кроме того, было и другое соображение, официально не выдвигавшееся. Надо было девать куда-то уездных членов Окружных Судов, фактически большею частью председательствовавших в упраздняемых уездных съездах — они и должны были стать председателями мировых съездов.

Личные соображения, вообще, всегда играли роль и, как я уже упоминал, преобразование 8-орудийных батарей в 6-орудийные задерживались тем, что оно должно было повлечь за собой упразднение должностей дивизионных командиров-подполковников и на ряд лет затормозить продвижение офицеров в штаб-офицерские чины.

Закон о местном суде фактически был введен в действие до войны только в Юго-Западном крае. Он требовал значительного увеличения кредитов по Министерству юстиции, и Министерство финансов старалось поэтому растянуть его введение на ряд лет. Таким образом, его достоинства и недостатки так и не смогли проявиться на практике.

За эти годы мне пришлось доложить в Судебной Комиссии, а затем в Думе, несколько второстепенных законопроектов. Один из них — о зачете предварительного заключения перед судом в срок наказания — был вполне резонен при медленности нашего следственного производства, но вызвал возражения со стороны правых, боявшихся ослабления уголовной репрессии. С другой стороны, также я докладывал закон о преследовании за угрозы в общем, а не частном порядке. В те годы участились разные виды вымогательства под угрозой мести или шантажа, и потерпевшие из страха предпочитали молчать, чтобы не выступить на суде частными обвинителями. Новый закон облегчил их положение; насколько я помню, этот закон возражений не встретил. Гораздо больше прений возникло в связи с двумя законопроектами об ответственности должностных лиц за их неправильные действия — ответственности уголовной (по которой доклад был сделан Антоновым) и гражданской, доложенный мной.

Оба законопроекта вводили лишь второстепенные улучшения, оставляя в силе принцип так называемой «административной гарантии», по которому государственный или общественный служащий подлежал ответственности лишь в случае, если неправильность его действий признавали и власти, определившие его к должности. Несомненно, что при этом могла быть чрезмерная снисходительность к виновному, но порядок этот существовал тогда почти во всей Европе и наше правительство, обычно шедшее в деле законодательных новшеств в хвосте за западными странами, очевидно боялось отказаться от этой «административной гарантии». Наоборот, левый наш сектор настаивал на ее отмене.

По вопросу о гражданской ответственности должностных лиц был поднят еще другой вопрос — об ответственности за них казны. В этом случае на нее было бы лишь распространено общее правило частного права об ответственности нанимателей за их служащих. Та к как громадное большинство должностных лиц жили исключительно на их жалование, то, конечно, правило об их личной материальной ответственности за их неправильные действия было лишь фикцией, и подавляющее большинство потерпевших этих дел не возбуждало, не говоря уже о других соображениях, просто потому, что все равно с виновного нечего было взыскивать. Однако против гражданской ответственности казны категорически было Министерство финансов, опасавшееся больших по этой статье расходов, и в результате Дума только приняла пожелание о разработке правительством этого вопроса.

В 3-ю сессию прошли еще земельные вопросы, докладывавшимися, главным образом, С. Шидловским. За эти годы первоначальный Столыпинский закон в значительной степени развился, и стало ясно, что одно запрещение переделов и закрепление в личную собственность чрезполосных участков не может дать благоденствия деревне, и поэтому в новых законах развивалась техника сведения этих участков в отруба и затем расселение деревень на хутора. Как я уже говорил, в обсуждении этих вопросов я участия не принимал.

К весне 3-й сессии в Думу был внесен законопроект об общеимперском законодательстве в Финляндии, для рассмотрения которого была избрана особая комиссия под председательством Крупенского; докладчиком был назначен я. Сряду же Гучков, тогда еще бывший председателем Думы, передал Крупенсксму и мне просьбу Государя не затягивать рассмотрение этого законопроекта. Главными отличиями этого проекта от указа 1899 г. было то, что теперь к закону был применен перечень вопросов общеимперского законодательства и, ввиду создания Думы, в нее, и в Гос. Совет вводились несколько представителей от Финляндии для участия в рассмотрении общеимперских вопросов. Перед внесением этого законопроекта в Думу он был передан на заключение Финляндского Сейма, который, однако, отказался от его рассмотрения, считая его противоречащим финляндской конституции. И позднее он отказывался от избрания своих представителей в Думу и Гос. Совет.

Правительственный проект, по моему убеждению, шел слишком далеко, и посему я предложил в комиссии исключить из перечня некоторые пункты, что и было принято. В общем собрании Думы против законопроекта выступили вновь Милюков и Маклаков, а также Мейендорф, речь которого произвела своими юридическими доводами впечатление в центре, так что мне пришлось сряду выступить с возражениями против нее. Труднее всего, однако, было возражать Маклакову, доказывавшему, что надо повторить попытку соглашения с финляндцами (эту мысль он повторил и в своих напечатанных в Париже мемуарах). Наоборот, моя точка зрения была и остается до сих пор, что подобная попытка была бы совершенно излишней; думается мне, что если бы Маклаков знал финляндских политиков так, как я их знал, быть может, он меньше настаивал бы на своей идее. Переход к постатейному обсуждению прошел 2/3 голосов, но после этого левый сектор вышел из залы, и постатейное обсуждение прошло без него. Это дало большинство правым, которые могли благодаря этому восстановить в перечне все исключенные из него комиссией пункты. В дальнейшем в Думу на основании этого закона были внесены всего два других законопроекта — один о замене отбывания воинской повинности финляндцами денежным взносом Финляндией в имперское казначейство в размере 20 миллионов марок и о правах русских в Финляндии, к которому мне еще придется вернуться.