Эммануил Беннигсен - Записки. 1875–1917

Однако, вся эта операция австрийцам, бывшим против 9-й армии, не удалась; два дня они усиленно атаковали её левый фланг, но, понеся громадные потери, ничего не добились, а на третий день наши корпуса усиленные 18-м корпусом, переведенным теперь на левый берег Вислы, сами перешли в контратаку и отбросили неприятеля за его первоначальную линию. Однако атака нами австрийских позиций на горе около Скалы успеха не имела, и наша армия здесь остановилась. В этих боях и у нас были большие потери: например, 75-я дивизия, стоявшая на левом фланге армии и принявшая первый удар австрийцев, оказалась после этих боев в составе всего 1700 человек. Правда, часть дивизии была захвачена в плен, но масса погибла. Большие потери были и в 25-м корпусе. В гвардии потери были весьма неравномерны; особенно сильно пострадал Л. Гв. Гренадерский полк. Не знаю, чья была в том вина, но с ним произошел весьма печальный случай: взяв в плен во время атаки около полутора тысяч австрийцев, часть этого полка, оставив при них всего несколько караульных, продолжала двигаться дальше. Воспользовавшись малочисленностью караула, австрийцы набросились на него, разоружили и разобрали свое оружие, которое оставалось лежать тут же рядом в куче, открыли огонь в тыл значительно продвинувшимся уже вперед гренадерам, которые, очутившись между двух огней, понесли большие потери.

Все раненые во время этих боев стекались как из 9-й армии, так частью и из 4-й в Кельцы, до которых от линии фронта было в среднем около 90 верст. Еще до отъезда моего в Петроград шли разговоры о передаче Келец в район 9-й армии, однако ввиду несогласия на это штаба 4-й армии, эта передача не состоялась. В результате этот город оказался обслуженным в лечебном отношении гораздо слабее, чем следовало бы при том громадном наплыве раненых, который имел место. Пришлось наскоро занимать разные помещения, застилать их соломой и размещать здесь раненых, которых подвозили на различных обозах, измученных и полузамерзших, ибо как раз во время начала боев температура сильно упала, и мороз доходил до 10 градусов. И тем не менее, часто приходилось часа два-три возить их по городу, пока находили место, куда бы положить этих несчастных раненых. Мало было и медицинского персонала, которому приходилось работать без всякого отдыха.

Главная работа по организации здесь краснокрестной медицинской помощи выпала на долю особоуполномоченного при 4-й армии Н. И. Антонова и его помощника Л. В. Голубева, которые на лошадях перевезли сюда несколько, так называемых, подвижных этапных лазаретов, оказавших здесь громадную пользу. Как только была, наконец, восстановлена железная дорога до Келец, сюда продвинулись отряды Шабельского и Офросимова, и несколько позднее Нижегородский лазарет. Первый из них принял на себя работу в здании католической духовной семинарии, сплошь заполненном ранеными, которые первым делом поступали именно сюда, так как это здание было расположено у въезда в город со стороны фронта. И нужно отдать справедливость всему персоналу отряда, что он работал великолепно. Отряд Офросимова, связанный с рельсовым путем, начал интенсивно работать на станции железной дороги, совершенно разрушенной и лишенной всяких удобств. Наконец, Нижегородский лазарет в первые дни работал только в качестве перевязочного пункта за отсутствием подходящего помещения. Начало движения по железной дороге несколько облегчило положение в городе, ибо с первым же обратным порожним составом удалось отправить в тыл всех ходящих и легкораненых. Однако и после этого в городе оставалось все время около 6–7 тысяч более серьезно раненых, из числа коих удавалось в день вывозить в среднем всего около 1000 человек. Нужно сказать, что благодаря отдалению армии от железной дороги, снабжение их явилось крайне затруднительным, и в самый решающий момент боев обе армии — и 9-я и 4-я — оказались без снарядов. Поэтому с первыми же поездами в Кельцы начали спешно доставлять снаряды и патроны, и отсюда отправляли их на всех имевшихся автомобилях — и грузовых, и легковых — в войска. Однако, в этой спешке станцию Кельцы, недостаточно еще благоустроенную, загрузили подвижным составом, и какая бы то ни было работа на ней стала затруднительной. Лишь через 10 дней все пришло в норму, пока же наладить надлежащим образом эвакуацию раненых не удавалось, несмотря на все старания Голубева.

В Кельцах впервые мне пришлось услышать тогда про поезд Пуришкевича. На него жаловались в то время железнодорожники, которых он прямо терроризировал, требуя и добиваясь пропуска своего поезда туда, куда было необходимо доставить сперва разное, чисто военное снаряжение. В тот раз я Пуришкевича не видел, но позднее я встречал его на фронте часто. На западном фронте в 1916 г. у него было уже несколько поездов, в которых у него была столовая для офицеров и для солдат и производилась раздача необходимых и тем и другим предметов. Офицерская столовая была обставлена у него прекрасно, но в солдатских кормили очень посредственно. Большая часть раздаваемого получалась Пуришкевичем из складов Кр. Креста, откуда получал он и часть денежных средств на содержание поездов, но считаться с Kp. Крестом не хотел и отчеты сдавал крайне неаккуратно, из-за чего у него было немало столкновений с представителем Гос. Контроля при Кр. Кресте Северо-Западного фронта А. В. Татариновым, очень милым, но также очень ограниченным человеком, в отношении которого Пуришкевич придумывал постоянно более или менее остроумные эпиграммы и выходки. Медицинская часть у Пуришкевича была поставлена слабо: «старшим врачом» отрядов ярого антисемита Пуришкевича был еврей С. С. Лазоверт, студент 3-го или 4-го курса, получивший, вопреки статуту, 3 Георгиевских креста и несколько боевых офицерских наград. Обращался с ним Пуришкевич невероятно, часто ругал, не стесняясь в выражениях, что тот спокойно переносил. Повсюду Пуришкевич возил с собой автомобиль, на котором мчался, как сумасшедший, постоянно давя людей и относясь к этому совершенно безразлично. Как-то он заявил в Минске, что выгоняет Лазоверта, а на следующий день его простил, говоря, что тот очень плакал, а затем, кроме того, «он вчера на автомобиле жида раздавил».

Из Келец через день по приезде я поехал в свое Управление в город Мехов. Все это время стояли морозы, и дорога была легкая, но отсутствие железнодорожного сообщения очень сказывалось на всяком снабжении. Восстановлено оно было только к 20-му ноября, а туннель за Меховым, взорванный австрийцами при их отходе, был расчищен только ко дню нашего обратного отхода на Ниду. Кроме главного шоссе Кельцы-Мехов было построено несколько поперечных второстепенных шоссе, но все, вообще хорошие здесь грунтовые дороги были быстро разбиты, и в теплую погоду проезд по ним стал очень трудным. В Мехове нашел я мое Управление отдохнувшим от усиленной работы после первых боев под Краковом. Когда 9-я армия подошла к этой крепости, то австрийцы, быстро собрав сюда, благодаря очень развитой железнодорожной сети, значительные силы, перешли в контрнаступление против 14-го корпуса и Гвардейского. 25-й корпус был атакован одновременно и с фронта и с левого фланга из-за Вислы.