Эммануил Беннигсен - Записки. 1875–1917

Совершенно бесцветным был А. Ф. Трепов, как и я, бывший тогда предводителем дворянства, кажется, в Полтавской губернии, но значительно меня старше. Своим выдвижением он был первоначально обязан, главным образом, своим братьям. Род Треповых начался с их отца, известного петербургского обер-полицмейстера, подкидыша, получившего, как говорили, свою фамилию от лестничной площадки (по-немецки Trepphoff), на которой он был найден. В эмиграции в бумагах В. П. Платонова, бывшего в годы Польского восстания 1863–1866 гг. министром Статс-секретарем Царства Польского, я видел письмо ему этого Трепова, тогда варшавского полицмейстера, очень характерное для той эпохи. В те годы конфискованные имения польских помещиков, участников восстания, раздавались в виде майоратов русским генералам и администраторам, служившим в Польше, и из письма Трепова я узнал, что мерилом при этом служил чин одаряемого. Трепов тоже получил майорат по своему чину генерал-майора, но просил о замене его бóльшим, указывая, что его заслуги по подавлению восстания дают ему на это право. Не знаю, каковы были результаты этого письма. Из его сыновей мне пришлось потом встречать еще, кроме Александра, Федора, бывшего Киевским генерал-губернатором, о котором мне еще придется говорить. Из двух других братьев — по-видимому, способных — Дмитрий, прославившийся своим приказом «патронов не жалеть», как мне говорили, далеко не был тем обскурантом, каким он остался в памяти многих и, наоборот, понимал необходимость изменений в тогдашнем строе, но его внезапная смерть в 1906 г. помешала ему улучшить тогдашнее положение.

Быструю карьеру делал и 4-й брат, Владимир, бывший директором Департамента Общих Дел в Министерстве внутренних дел — пост, от которого зависели все назначения губернаторов. Эта карьера, однако, оборвалась на деле о ремонте дома министра внутренних дел, порученного ему Сипягиным при назначении его министром. Дело это огласки не получило, но утверждали, что этот ремонт обошелся в громадную по тому времени сумму 200 000 руб. Говорили еще, что Трепов был повинен только в излишнем доверии к экзекутору министерства, которому он поручил непосредственное наблюдение за работами и который на этом хорошо поживился. Но были и такие, которые не доверяли бескорыстию и самого Трепова, которого переместили потом в Сенат. Позднее он занимайся частными железнодорожными делами, и роли больше не играл.

Молодежи в клубе было мало, и среди нее не вспоминаю никого, кто бы позднее выдвинулся на том или ином поприще. Впрочем, большинство моих однолеток моего круга в те годы собирались больше в «Новом Клубе».

В январе 1899 г. состоялось первое Губернское дворянское собрание, на котором я принимал участие. Позднее я принимал участие в этих собраниях и в Петербурге, где они имели несколько другой характер благодаря преобладанию в них дворян-домовладельцев над землевладельцами, но ритуал их был один и тот же, установленный еще законом Екатерины II. Впрочем, уже на моей памяти от него стали все больше и больше отступать. Сейчас даже комично вспомнить, как закон пытался урегулировать все детали — вроде, например, того, что собравшиеся в день открытия собрания дворяне должны были следом за губернатором шествовать попарно в собор к молебну и также попарно возвращаться в дом дворянства, где собрание «торжественно» открывалось губернатором. В Новгороде собрание продолжалось обычно три дня, и, кроме выборов, ничего интересного не представляло. Никакого, например, сравнения с Губернским Земским Собранием, после которого оно обычно собиралось, прения в дворянских собраниях не выдерживали. Единственный вопрос, более интересный из обсуждавшихся в них, был о стипендиях для детей дворян, но и то большинство из этих стипендий были казенными, а не за счет дворянского обложения. Съезжалось на эти собрания в Новгород около 150 человек, и среди них, наряду с университетскими профессорами, встречались прямо ископаемые, с идеями, уже моему поколению часто совершенно непонятными.

Если в прошлые времена дворянские собрания имели, быть может, одной из побочных задач — оживлять своим церемониалом крайне скучную провинциальную жизнь, то при мне и она не достигалась. Единственное интересное зрелище представлял молебен в Софийском соборе, по этому случаю более торжественный, чем обычно. Служил его обычно архиепископ Арсений, о котором я уже упоминал и к которому многие заходили во время земского и дворянского собраний. Человек вообще суровый, он и во время этих посещений часто не стеснялся в оценке современных событий. Уже во время войны, в начале 1917 г., видел я в соборе и молодого его викария епископа Алексея, нынешнего Патриарха Московского [23] Эти строки написаны в 1940–50 годах. Имеется в виду патриарх Алексий I (Симанский С. В.). — Примеч. сост. . Кто бы подумал тогда, что так скоро старая Россия исчезнет, и что всего через 30 лет я буду писать о ней в далекой Бразилии, как о невозвратном прошлом!..

Дворянские выборы (обычно так, сокращенно, назывались вообще наши собрания) происходили в последний день. Сперва имели они место за уездными «столами» на уездные должности, причем, требовалось присутствие не менее 12 дворян этого уезда. Если их было меньше, то губернский предводитель присоединял их к одному из соседних уездов, но в последние годы перед революцией интерес к этим выборам настолько упал, что на севере нашей губернии даже в двух соединенных уездах не набиралось подчас 12 человек. Полагалось, что дворяне уезда, к которому присоединялся уезд более слабый, будут класть шары направо всем баллотирующимся, чтобы не идти вразрез с волей присоединенных к нему, но подчас это беспристрастие вызывало уже заранее сомнение, и тогда губернскому предводителю приходилось лавировать при выборе уезда, к которому присоединить, чтобы никого не обидеть. Надо сказать, что по закону на все должности выбиралось два кандидата, но по традиции губернатором утверждался (а губернский предводитель — Государем) всегда получивший большее количество голосов. Поэтому, после выбора основного кандидата всегда столковывались, что второму будет положено несколько лишних голосов. Однако на этой почве не раз получались неожиданные сюрпризы. Случалось, что клавшие налево 1-му кандидату, если он все-таки проходил, клали направо 2-му, и этот получал голосов больше первого. И бывало, что в сомнительных случаях сперва баллотировали, чтобы выяснить силу обеих группировок, кого-либо из второстепенных кандидатов. Так, уже позднее, моего брата Георгия баллотировали, например, в Орловские губернские предводители и, только когда он был выбран, пошел баллотироваться главный кандидат Куракин. В этом случае не было никаких подвохов, и брат знал, что его баллотировка является лишь пробной, но бывали случаи и иного рода. Так, в Твери, выбирали как-то сперва 1-м кандидатом в губернские предводители мужа моей тетки Алексея Римского-Корсакова, которого все и поздравляли с избранием, а затем переложили шаров 2-му кандидату Всеволожскому. В этом случае, как говорят, мой дядюшка сыграл, сам того не зная, роль пробника, ибо Всеволожский был настоящим кандидатом большинства, которое, однако, не хотело заранее лишиться голосов тех, которые предпочитали ему моего дядюшку.