Наталья Сивкина - Последний конфликт в независимой Греции: Союзническая война 220–217 гг. до н. э.

Одновременно провалилась попытка захвата этолийцами Фигалеи (Polyb., IV, 79, 6–8). Жители ее также решили сдаться македонскому царю; сюда было направлено войско во главе с Таврионом (Polyb., IV, 80, 3). На этом боевые действия прекратились. Остаток зимы Филипп провел в Аргосе (Polyb., IV, 87, 13).

Изложение хода этой кампании весьма примечательно. Удивительно уже то, что Филипп решился на зимнюю кампанию, хотя погода не благоприятствовала военным действиям. Полибий указывает (IV, 70, 1): македонским воинам пришлось преодолевать снежные метели и перевалы. Царь прибыл в Коринф ко времени зимнего солнцестояния (Polyb., IV, 67, 7). Погода в это время была очень холодная (Polyb., III, 72, 3), что вполне естественно для середины декабря [322]. Поэтому появление Филиппа в Пелопоннесе было неожиданным и для друзей, и для врагов (Polyb., IV, 68–69). Такой тип кампании не использовался со времен Александра Македонского [323]. Вероятно, воспитанный на его примере [324] Филипп отважился применить полученные знания на практике, что принесло успех всей операции.

Выбор зимнего времени для начала кампании оправдал себя не только в плане внезапности, но и в плане решения вопроса о содержании армии. Во все времена считалось удачным обстоятельством, если в ходе войны войско могло содержаться за счет врага [325]. Зимняя кампания как нельзя лучше способствовала этому. Следует помнить, что речь идет об Элиде, земли которой были плодородны. Урожаи к зиме были собраны, запасы сделаны, поэтому завоеватели не имели проблем с получением продовольствия. Обилие захваченной добычи подчеркивает и Полибий (Polyb., IV, 73, 4–5; 74, 7–8; 77, 5). Примечательно, что все разорения имели место на земле Элиды. Когда же речь идет о Трифилии, не встречается ни одного упоминания о грабежах. Вполне вероятно, македонский царь не допустил бесчинств на этой территории, поскольку планировал поставить земли Трифилии под македонский контроль. Ему требовалось приобрести дружественное отношение жителей к себе.

Вторая особенность данного похода — его стремительность, в духе Александра Македонского в 335 г. Даже, как подчеркнул Плутарх, «редкостная стремительность» (Arat., 48). Маршрут Филиппа приведен у Полибия (Polyb., IV, 67–80). Выйдя из Коринфа, он остановился во Флиунтской области, затем мимо Стимфала прошел к Псофиде, после ее штурма и захвата Ласиона и Страт прибыл в Олимпию, опустошил земли Элиды и двинулся на юг через Телфусу и Герею в Трифилию; подчинив города этой области, отправил отряд Тавриона в Фигалею, а сам вернулся в Мегалополь. На этом кампания завершилась. Таким образом, можно сказать, что царь обошел половину Пелопоннеса примерно за месяц, при этом ему пришлось тратить время на осаду и штурм городов, а также разорение земель противника. Если полагаться на сообщения Полибия, то начало операции следует отнести к зимнему солнцестоянию (втор. пол. декабря), а окончание ее — к середине зимы (…μέσου χειμώυος… Polyb., IV, 80, 16). «На основе приведенных Полибием данных можно высчитать, что скорость передвижения македонских войск в Пелопоннесе была 10, иногда 9,5 миль в день. Для сравнения: Александр Великий делал по 13 миль в день [326]. То, что предпоследний македонский царь двигался медленнее своего знаменитого предшественника, не преуменьшает заслуг Филиппа: следует помнить, что он шел зимой и через горы.

Показательно сравнение зимних операций с летней кампанией 219 г. Филипп выступил из Македонии, вероятно, в начале лета [327], потратил 40 дней на осаду Амбрака, потом переправился в Акарнанию. Здесь он соединился с акарнанским войском и начал изгонять этолийские гарнизоны из крепостей, пока не пришло известие из Македонии о готовящемся нашествии дарданов (Polyb., IV, 64–66). Однако узнав, что дарданы передумали, Филипп распустил войско для уборки урожая [328], а сам остальную часть лета провел в Фессалии. Неизвестно, сколько точно длилась эта кампания, однако примерный подсчет позволяет говорить, что она заняла, вероятно, чуть менее трех месяцев.

Налицо явное отличие в скорости передвижения войск. Зимой, в неблагоприятных условиях, македонская армия действовала успешнее, чем летом. Вполне вероятно, немалую роль в этом играл элемент неожиданности и внезапности. Противник не ожидал, что молодой царь, слабо проявивший себя в начале войны, окажется способен не только преодолевать природные трудности, но и отважится на штурм городов, считавшихся хорошо укрепленными. Его стратегические таланты оставили греков в большом недоумении. Возможно недооценка Филиппа восходит к греческим представлениям. По их меркам командовать войсками в восемнадцать лет — это нелепость, так как гражданин способен занимать такие должности, лишь достигнув тридцатилетнего возраста [329]. Из этого устоявшегося мнения вытекает высказывание древних авторов о царе как о некомпетентном молодом человеке (Роlyb., IV, 24, 1–3; V, 12, 3; 16, 2; 18, 6; 26, 4; Just., 29, 1, 10), хотя Полибий время от времени все-таки вынужден признавать его способности (IV, 77, 1; 82, 1; V, 18, 7; 29, 2).

Третья характерная черта зимней военной кампании Филиппа заключается в использовании гораздо меньших сил, чем в первые месяцы войны. Летом у македонского царя было 10.000 фалангитов, 5.000 пельтастов и 800 всадников (Роlyb., IV, 37, 7). Кроме того, он имел ополчение из Эпира, 300 пращников из Ахайи и 300 критян-наемников (Polyb., IV, 61, 2). Точное число эпиротов неизвестно, хотя πανδημά, конечно, явное преувеличение. Для выяснения их численности в армии Филиппа можно привлечь другие данные. Так, в войске Антигона Досона в Клеоменову войну находились 1.000 пехоты и 50 всадников из Эпира (Polyb., II, 65, 4); ровно столько же предоставили акарнанцы. В ходе же летней кампании 219 г. царь получил от акарнанцев 2.000 пехоты и 200 всадников (Polyb., IV, 63, 7). Расхождение весьма существенное, если учесть, что во время боевых действий какая-то часть акарнанцев должна была оставаться дома. Видимо, в случае с Эпиром ситуация выглядит сходным образом. Поэтому не будет, вероятно, выглядеть большим преувеличением предположение, что они предоставили Филиппу около 2.000 человек. Таким образом, в распоряжении македонского царя летом находилось примерно 18–19.000 человек.

Что касается зимних боевых действий, то известно, что царь пришел в Пелопоннес, имея лишь 3.000 меднощитников, 2.000 пельтастов, 300 критян и 300 всадников. Иными словами знаменитую македонскую фалангу полностью он не использовал. Это обстоятельство выглядит вполне логично, так как боевых действий на открытой местности не ожидалось, а на горных перевалах и при штурме крепостей, расположенных на возвышенностях, фаланга теряла свои преимущества. Филипп V в данном случае сделал ставку на мобильность, и она вполне оправдала себя.

Вспомогательные силы царь потребовал у союзника — Ахейской федерации. Он отправил приказ о сборе ахейского ополчения (Polyb., IV, 67, 8). Соединение с ним произошло у Кафий (Polyb., IV, 70, 2). О том, что это было именно ополчение, говорят некоторые факты. Всю предыдущую кампанию Арат Младший вел себя пассивно, так как безуспешно пытался набрать наемников; о созыве ополчения объявлено не было [330]. Соответственно, боевые действия ахейский стратег не вел. Теперь же в кратчайшие сроки ему удалось набрать внушительное число солдат. Едва ли ситуация с наемниками изменилась. Полибий утверждает, что общее число армии Филиппа после объединения возросло до 10.000 человек, т. е. Арат привел примерно 4.000 воинов. Таким образом, зимняя кампания задействовала примерно в 2 раза меньше людей, чем летняя, и при этом была гораздо успешнее.