Наталья Сивкина - Последний конфликт в независимой Греции: Союзническая война 220–217 гг. до н. э.

Так же как и летом, даже обладая меньшими силами по сравнению с первой кампанией, македонский царь имел существенное преимущество над врагами. Численность этолийских сил была совершенно незначительной. Первое столкновение с отрядом Эврипида произошло недалеко от Стимфала, до соединения сил союзников. Этолийский отряд насчитывал около 2.200 человек (Polyb., IV, 68,1) против 5.600 македонян. В битве за Трифилию этолийские войска возглавил Фил-лид; в его распоряжении было 600 этолийских солдат, 500 наемников, 1.000 элейцев и некоторое число тарентинцев. Однако Филлид разделил силы: элидяне защищали Лепрей, наемники — Алиферу, а сам он с оставшимися силами находился в Типанеях (Polyb., IV, 77, 7). Таким образом, этолийские силы насчитывали 1.900 воинов, в то время как Филипп V в Трифилии командовал общесоюзным войском.

Вероятно, появление царя в Пелопоннесе застало этолийцев врасплох. Филипп воспользовался их собственной тактикой — они практиковали нанесение быстрого удара и разорение вражеских земель. Этолийцы продемонстрировали полную неготовность к таким действиям македонян. Города, подвергшиеся атаке, не были готовы к осаде. Так, например, Псофида считалась хорошо укрепленным опорным пунктом элидян (Polyb., IV, 71, 2 и 5). Однако никто не помешал царю переправиться через Эриманф вблизи города (Polyb., IV, 71,4), а в акрополе не оказалось ούδεμιΑν σφίσι παρασκευήν ΰπαρχούσην т. е. «орудий борьбы», как говорит Полибий (Polyb., IV, 72, 2). Такая беспечность стоила защитникам города. Этолийцы проявили мало заботы о своих союзниках. Вероятно, основная причина случившегося кроется в недооценке молодого царя.

Следующий аспект, который также необходимо рассмотреть, касается македонской тактики. Примечательно, что из всех перечисленных выше захваченных пунктов в Пелопоннесе серьезное сопротивление могли оказать только два города — Псофида и Алифера в Трифилии. Зимняя кампания, соответственно, как бы распадается на два этапа.

Первой целью была Псофида. Ее укрепления считались неприступными. С запада было невозможно переправиться через стремительный горный поток, с востока течет быстрый Эриманф, с юга — приток Эриманфа. Северная сторона представляет собой крутой холм, обведенный стеной. Город был окружен превосходными укреплениями и имел выгодное стратегическое положение: тот, кто контролировал Псофиду, имел возможность угрожать и ахейцам, и акарнанцам (Polyb., IV, 70, 6–71, 2). Тем не менее Филипп решился на штурм, который увенчался успехом. После столь блистательной атаки остальные населенные пункты сдались сами (Polyb., IV, 73–74).

Второй удар пришелся на Алиферу. Она была расположена «на обрывистом со всех сторон холме, подъем к городу составлял более 10 стадий» (Polyb., IV, 78, 3), то есть около 2 км [331]. На вершине находилась крепость (Polyb., IV, 78, 3). Но и эту высоту македоняне взяли приступом (Polyb., IV, 78, 11). Остальные крепости Трифилии предпочли сдаться (Polyb., IV, 79–80). Более того, жители Лепрей даже поднялись на борьбу с этолийским отрядом, находившимся в городе (Polyb., IV, 80, 4), так что воины вынуждены были покинуть его при известии о приближении македонского царя (Polyb., IV, 80, 5). Таким образом, избранная Филиппом тактика — нанесение основного удара по наиболее сильной крепости — обеспечила ему психологическую победу над противником. Царь показал себя талантливым тактиком и храбрым полководцем.

Отметим еще одно обстоятельство — явную демонстрацию дружественного отношения молодого царя к ахейцам. В первой кампании, летом 219 г., Филипп вел себя иначе — он не откликнулся на их просьбы о помощи, оставаясь в Акарнании. Ахейцы, страдая от этолийских набегов, не провели ни одной самостоятельной акции. Теперь же македонская армия воевала фактически ради них. Взятая штурмом Псофида была торжественно передана ахейцам, которые ввели в крепость свой гарнизон (Polyb., IV, 72, 9). Им же был передан Ласион (Polyb., IV, 73, 2).

Что касается Трифилии, то она отныне контролировалась македонскими силами. В Лепрее был поставлен македонский гарнизон, а наблюдателем за всей областью был оставлен акарнанец Ладик (Polyb., IV, 80, 13). Такая позиция царя вполне объяснима. Первый этап зимней кампании был направлен на восстановление союзнических отношений, которые находились под угрозой после игнорирования им ахейских просьб о помощи летом 219 г. Умиротворив основного партнера по союзу, Филипп стал действовать в своих интересах, расширяя сферу македонского влияния в Пелопоннесе. Кроме того, возвращение к системе контроля за территориями с помощью гарнизонов было оправдано военной необходимостью: данные земли можно рассматривать как клин, который Филипп вбил между Этолией и Спартой [332]. Последняя теперь оказывалась изолированной от прямого сообщения со своими союзниками.

В свете предложенной интерпретации событий можно рассмотреть и позицию фигалеян. Их земли были базой для этолийских пиратов и удобным плацдармом для вторжения в Мессению [333]. После присоединения Трифилии к царю Фигалея заявила о своей готовности перейти на македонскую сторону, сюда был направлен царский уполномоченный по делам в Пелопоннесе Таврион с войском (Polyb., IV, 79, 7 и 80, 2).

В ходе зимней кампании существенная часть западных земель оказалась под контролем македонян. Более того, в тексте «Всеобщей истории» нет ни одного негативного высказывания ахейского историка по этому поводу, хотя обычно он не упускает возможности осудить деяния Филиппа. Вероятно, даже такой пристрастный автор, как Полибий, восхищался мастерски проведенными операциями. Возможно, установление македонского контроля имело свою идеологическую основу. Необходимость македонского присутствия на данных территориях объяснялась состоянием войны и поэтому это присутствие воспринималось греками-союзниками как временное, действующее до подписания мира.

Подводя итоги вышесказанному, можно отметить, что македонский царь зимой 219 г. предстал в совсем ином свете и перед этолийцами, и перед ахейцами. Он показал себя талантливым тактиком, удачливым полководцем, заботливым союзником и милосердным врагом (сдавшиеся этолийские отряды были отпущены по домам). Иными словами, он больше не воспринимался как молодой и неопытный предводитель Эллинской лиги. Напротив, с этого момента Филипп стал неуклонно осуществлять свою собственную политику, которая не всегда совпадала с устремлениями других участников альянса.

Составными частями его замыслов было установление мира в Греции и восстановление македонского господства над ней. Первая задача, согласно его плану, решалась после реализации второй. Именно в этом ракурсе следует рассматривать действия Филиппа летом и зимой 219 г. Передача некоторых крепостей союзникам демонстрировала его готовность к сотрудничеству в рамках лиги. Оказание помощи способствовало налаживанию дружественных отношений и снятию негативного восприятия греками македонской политики. Установление собственного контроля над рядом территорий объяснялось военным временем и, вероятно, «заботой» о союзниках.