Пол Картледж - Спартанцы: Герои, изменившие ход истории. Фермопилы: Битва, изменившая ход истории

Спарта, как это воспринималось, страдала из-за своей зависимости от Ахейи. Ахейя, со своей стороны, страдала из-за римского наказания за то, что встала на сторону Филиппа Македонского в войне с Римом. Это повлекло насильственную передачу Риму и Италии 1000 известных ахейцев в качестве заложников, среди которых был и Полибий. Именно проблема спартанской независимости от Ахейи вновь ввергла Ахейю в конфликт со Спартой и в связи с этим в конфликт с Римом и привела к ее окончательному поражению в период между 152 и 146 гг., который Полибий (наконец вернувшийся на родину в 150 г. и с этого времени ставший сторонником Рима) презрительно назвал временем «неразберихи и беспорядка». В 148 г. Спарта, теперь под крепким руководством Меналкида (подходяще названного словосочетанием греческих слов «могущество» и «сила»), в итоге вышла из Ахейского союза, оставив его в стороне, когда ахейцы, в свою очередь, устроили восстание против Рима, которое с римской точки зрения называлось Ахейской войной.

Эта война завершилась в 146 г. решительной победой Л. Муммия и страшными репрессиями против мятежников. Спарта, напротив, вышла из конфликта довольно удачно. Независимость от теперь несуществующего Ахейского союза была, разумеется, заменена подчинением Риму, общему сюзерену Греции, но в городе сохранилась нетронутой отстроенная стена и, вероятно, теперь была завершена ограниченная реставрация «ликурговых» институтов. Это касалось прежде всего системы Агогэ, и большинство сохранившихся свидетельств, особенно надписи из святилища Орфии на Эвроте, относятся к Агогэ периода после 146 г. Тем не менее Спарта теперь превратилась в подобный всем остальным город-государство, более или менее ограниченный в своих непосредственных пределах на Спартанской равнине, так как, конечно же, была лишена последних из периэков, возможно, за исключением района Белминатис в верховьях долины Эврота, и даже на Спартанской равнине, по-видимому, вскоре исчезли остатки илотов. Собственно, можно сказать, что здесь зародилась римская Спарта, и это была совершенно другая Спарта, совершенно иной город по сравнению с его эллинским, классическим и архаическим прошлым.

Сохранение древностей стало ведущей идеей новой Спарты, и вполне уместно город, никогда ранее не славившийся как центр письменной культуры, создал наконец собственных, взращенных на своей земле хранителей древности, чтобы запечатлеть процесс «окаменения». Контакт между Спартой и Римом усилился до такой степени, что Спарта построила специальную гостиницу для визитов римских чиновников. Больше ничего примечательного не произошло в общественной письменно зафиксированной истории Спарты между 146 и 88 гг., началом первой Римской войны против понтийского царя Митридата, в которую спартанцев втянули помимо их желания. Война, по-видимому, повлекла за собой морские рейды против Спарты через долину Эврота и несколько раз заставила их обратиться к городской стене. Однако к началу 70-х гг. мир был в достаточной мере восстановлен для того, чтобы юный Цицерон, последовав примеру Эмилия Павла, совершил туристический визит в Спарту, хотя он прибыл скорее как ученик, а не завоеватель.

В 49 г. внутри Римской империи вспыхнула интенсивная гражданская война между соперничающими силами Помпея и Юлия Цезаря. Греки в целом относились к сфере влияния Помпея, и у спартанцев, как и других греков, не оставалось иного выбора, как уступить требованиям и предоставить солдат, когда Греция на короткий период стала главной ареной гражданской войны. Спартанская чеканка монет этого периода подтверждает, что царского правления в любой его форме в это время уже не существовало. Ничего не дает интересное, хотя и некорректное, сравнение Полибием государственного устройства Спарты и Римской республики, которое предполагает сходство между правлением двух спартанских царей и двух римских консулов. Но, как мы увидим, время монархии в Спарте отнюдь не прошло.

Помпей был убит в Египте в 48 г., и Цезарь получил единоличную власть над римским миром под именем Диктатора. Хотя в 44 г. он был убит, римский мир неуклонно стремился к монархической форме, что, в конце концов, и было успешно и надолго достигнуто приемным сыном и наследником Юлия Цезаря Октавианом, больше известным в истории под принятым им именем Августа. В 42 г., когда Октавиану было около 19 лет и когда Греция находилась под властью консервативного республиканца Марка Брута, спартанцы смело, если не сказать опрометчиво, объявили о своей поддержке Октавиана и его тогдашнего политического партнера Марка Антония ( Marcus Antonius ). Этот ход, а также предоставленное в 40 г. убежище будущей жене Октавиана Ливии — все это оказалось весьма расчетливыми и счастливыми шагами, так как Август сначала нанес поражение Антонию при Акдии в 31 г., а затем в 27 г. сам утвердился в Риме как первый римский император. Как единственный город материковой Греции, поддержавший Октавиана, Спарта на некоторое время оказалась в центре внимания заново (в 27 г. до н. э.) созданной провинции Ахейи. В 21 г. Август дошел до того, что удостоил город своим собственным присутствием и отобедал с местными чиновниками.

Последний спартанский герой (если это правильный термин), украсивший нашу историю, это Гай Юлий Эврикл, имя которого уже само по себе говорит нам, что мы вошли в новую эпоху, мир, где господствовал Рим. Он обязан своим nоmеn (родовым именем) Юлий тому, что ему было пожаловано римское гражданство в дар от самого знаменитого Юлия того времени — Гая Юлия Октавиана Цезаря Августа, иначе известного нам как Октавиан или Август. Отчасти в честь Эврикла Август совершил этот, упомянутый выше, визит в Спарту. Эврикл стоял тогда на вершине системы эвергетизма — политически поощряемой общественной благотворительности, на которую теперь опиралась Спарта, как и другие греческие города в своих повседневных и чрезвычайных расходах. Следовательно, в интересах Августа, так же как и Эврикла, было обеспечить Эврикла необходимыми средствами для его благотворительности. И, разумеется, он был хорошо обеспечен.

Страбон, греческий географ того времени из Малой Азии, говорит о должности Эврикла как о «председательстве» ( epistasia ) над спартанцами и называет его «лидером» или «командиром» ( hêgemôn ). Таким образом, вновь de facto в Спарте правил монарх, словно Спарта, по утверждению Геродота, подобно Египту, действительно не могла существовать без царей. Август, который сам de facto был монархом всего римского мира, должен был отнестись к этому с пониманием и симпатией. Естественно, Эврикл, как и Арей, выпускал монеты с извещением «(сделано) при Эврикле». И с огромным состоянием, которым он обладал, возможно, благодаря вмешательству Ливии, включая владение прибрежным островом Киферой, Эврикл очень щедро расходовал деньги. Среди возведенных им зданий выделялись перестроенный театр, второй по величине в Пелопоннесе (служивший не для постановки трагедий и комедий в афинском стиле, а для политических демонстраций), а также гимназия и акведук. Среди других его интересов большое значение имела официальная религия, фактически можно сказать, что он председательствовал на некоторых религиозных собраниях, включая жертвоприношения от имени Спарты — Елене и Диоскурам (Кастору и Поллуксу, братьям Елены, как мы видели в начале этой книги) в Спарте и Посейдону (официально Похойдану на местном диалекте) в Тенаре на юге Мани.