Пол Картледж - Спартанцы: Герои, изменившие ход истории. Фермопилы: Битва, изменившая ход истории

Такая приверженность религиозной старине должна была привлечь Августа, как на это, несомненно, и рассчитывали. Но другие действия Эврикла не оказались столь привлекательными. Возможно, он перестарался, подтверждая власть Спарты над ранее освобожденными периэкскими городами на побережье Лаконии. Возможно, он проявил слишком большое дружелюбие по отношению к сыну Ливии и пасынку Августа Тиберию, когда тот в 6 г. до н. э. слишком очевидно потерял расположение своего отчима. Какова бы ни была причина, но Эврикл дважды представал на суде перед Августом, его лишили «председательства» и отправили в изгнание. Он умер опороченным изгнанником ранее 2 г. до н. э., того года, когда Август завершил свое восхождение к автократической власти, получив от Сената титул «Отца Отечества» ( Pater Patriae ), иными словами, основателя наследственной династии.

Тем не менее, когда спустя пятнадцать лет в 14 г. н. э. завершилась долгая жизнь и правление Августа, наследники Эврикла стали заискивать перед новым императором Тиберием и восстановили себя в прежнем положении римских фаворитов и спартанских правителей. Сына Эврикла назвали «Лаконом» («Спартанцем»), а внука «Спартиатиком» (латинская форма от греческого «спартиат»). Традиция, таким образом, вновь продолжала воссоздаваться во вполне спартанском духе.

В этой заключительной главе предлагается краткое обсуждение истории развития спартанского мифа, или легенды, от древности до настоящего времени, в которой Леонид служит связующим звеном. Он не стал настоящей легендой при жизни, но после смерти вокруг его руководства и героических подвигов моментально возникла легенда о Фермопилах. Конечно, легенда о нем самом не забывалась со времен древности, и даже, как я писал, вновь была исчерпывающе освещена Голливудом. Прежде чем мы взберемся на эту головокружительную высоту, следует сначала вернуться к тому немногому, что нам известно о его жизни, приведшей к кульминационному моменту его жертвенной смерти.

Мы знаем ряд спартанцев по имени Леонт (что значит «лев»). Это было совершенно обычное имя для воинственного общества, близкого к дикой природе, аристократические семьи в котором, включая и два царских дома, претендовали на происхождение от Геракла, сразившего льва. Поэтому неудивительно, что имя Леонт использовалось как царское, но мы знаем только двух спартанцев, названных Леонидом (что означает «потомок льва»), оба они цари из царского рода Агиадов. Но из них гораздо более знаменит Леонид I, который и является нашим героем.

Он родился, вероятно, около 540 г., и сама история его рождения не менее интересна и важна. Потому что родился он у первой жены своего отца, но уже после того, как тот, будучи, очевидно, двоеженцем, обрел законнорожденного сына Клеомена от второй жены. Геродот писал, что двоеженство Анаксандрида было «совершенно неспартанским». Возможно, и так, но это не помешало Клеомену захватить трон после смерти отца примерно в 520 г. и стать действительно одним из самых могущественных и ярких спартанских правителей всех времен. После рождения Клеомена Анаксандрид наконец успешно зачал со своей первой женой сначала Дориея, а затем двух следующих сыновей — Леонида и Клеомброта.

Таким образом, Леонид был одним из четырех сыновей своего отца Анаксандрида — вторым, рожденным его первой женой, а в целом — третьим сыном. Если он действительно родился около 540 г., тогда по обычным спартанским законам он достиг брачного возраста самое позднее к 510 г., однако Леонид или женился на неизвестной женщине и затем овдовел, или развелся, или же предпочел вовсе не жениться вплоть до его единственного известного брака с Горго в конце 90-х гг. V в. Так как Горго была царевной из царского дома, patrouchos (наследницей) и в придачу его племянницей — дочерью сводного брата, и то, и другое дает основания предположить, что Леонид мог сознательно отложить свадьбу, как по династическим, так и экономическим соображениям, пока Горго не достигла 18–19 лет — обычного для спартанской молодой женщины брачного возраста.

Приблизительно в 490 или 489 г. его старший единокровный брат Клеомен I совершил своеобразную форму харакири , покончив таким образом и с жизнью, и с пребыванием на троне Агиадов. Прыгнул ли он сам со стены, или его толкнули, и если так, толкнул ли его Леонид? Подозрение в предполагаемом цареубийстве падает на Леонида, но доказать ничего нельзя и, возможно, если бы были серьезные доказательства или даже подозрения в его виновности, спустя десять лет его не избрали бы на ведущую роль в Фермопилах.

От Горго у него был один сын Плистарх, поэтому ему поручили совершить поход вместе со специальной гвардией из 300 спартанцев, которых отобрали для его сопровождения в Фермопилы отчасти из-за того, что у всех них были живые сыновья. Однако, возможно, это была не единственная или даже не основная причина, по которой его, а не соправителя-царя из рода Эврипонтидов выбрали возглавить то, что официально считалось продвижением спартанского отряда в ущелье. Во всяком случае, его последующее поведение в качестве командира полностью оправдывает государственное решение. Подвиги Леонида не подвергаются сомнению. И примечательно, что и его слова им под стать. Особенно его два bons mots (крылатые слова — фр .) свидетельствуют, что в лаконическом черном юморе он мог потягаться с лучшими образцами. Когда Ксеркс призвал его сдать оружие и признать могущество Персии, как говорят, он ответил всего двумя греческими словами ( malôn labe ) «приди и возьми». Своим солдатам в перерыве перед третьим и последним днем сопротивления в ущелье он, как сообщают, сказал что-то вроде «Завтрак ваш будет обильным, ибо уже обедать мы будем в Аиде». Это косвенный намек на то, что в Спарте у спартанцев была только одна обязательная трапеза в день — совместный вечерний прием пищи.

В третий и последний день битвы при Фермопилах был один момент гомерического накала, когда некоторые из немногих оставшихся спартиатов, сражаясь не на жизнь, а на смерть, пытались помешать персам захватить тело Леонида, как если бы они были гомеровскими греками в Трое, сражавшимися за мертвого Патрокла ради того, чтобы Ахилл смог достойно похоронить его. В конце концов, они, конечно, не смогли помешать персам сделать все, что те хотели с телом Леонида, и один упорный греческий рассказ свидетельствует, что персы искалечили его. Эпизод, изложенный Геродотом, еще усиливает эту историю: после греческой победы при Платеях в 479 г. одна горячая греческая голова предложила спартанскому главнокомандующему Павсанию в отместку искалечить тело Мардония. В ответ Павсаний холодно, резко и совершенно замечательно сказал, что это не греческий обычай.