Пол Картледж - Спартанцы: Герои, изменившие ход истории. Фермопилы: Битва, изменившая ход истории

С другой стороны, прежде чем позволить себе слишком увлечься недостатками Геродота как исследователя, хрониста и историка Персии, следует напомнить себе, что даже в греческом мире до Геродота не было Геродота. Даже более того, лишенный равенства, иерархический сверху донизу персидский мир абсолютной монархии никогда не создал ничего подобного Геродоту. В Ахеменидской Персии было множество писцов, но не было ни одного историка. Парадоксальным образом писцы сделали любую менее ограниченную форму грамотности ненужной, а также, возможно, и нежелательной. Однако бюрократия и страсть к подсчетам имеет свои преимущества для современного историка Древней Персии. Теперь, когда мы можем читать многие официальные персидские документы в значительной мере благодаря Генри Ролинсону, в девятнадцатом веке расшифровавшему персидскую клинопись, мы способны по крайней мере внутренне почувствовать, как работала администрация в центре, а также осознать колоссальное этническое разнообразие этого огромного царства, воистину первой мировой империи.

Подумайте, например, какой свет пролила совсем недавняя публикация Фортификационных дощечек из Персеполя на карьеру высокопоставленного чиновника, чье имя на персидском языке звучит как «Парнака», но которое Геродот транслитерировал как « Phamaces » (отметьте конечное « с »). Благодаря Геродоту нам уже известно довольно много о его важном сыне Артабазе. Вот, например, несколько слов из отрывка, следующего за битвой при Саламине в 480 году до Р.Х.:

Артабаз, сын Фарнака, был уже известным человеком в персидской армии, и ему предстояло еще больше укрепить свою репутацию в результате битвы при Платеях [в 479 году].

Как уже известно читателю, сей Артабаз был командующим сухопутными силами парфян и хорезмийцев, сражавшихся в бактрийском вооружении. Он заслужил несколько похвальных отзывов от Геродота. По контрасту, его отец Фарнак предстает просто отцом своего (предположительно) знаменитого сына. Однако теперь мы знаем — и это одно из выдающихся открытий, сделанных в результате расшифровки собственно персидских официальных бюрократических документов, — что Фарнак был не менее, а в своем роде, пожалуй, даже более выдающимся, чем его сын.

Ибо около 500 года до Р.Х. он был самым высокопоставленным царским чиновником в главной церемониальной столице империи Персеполе («Парса» по-персидски). Мы также знаем из его официальной печати, что Парнака был сыном Иршамы (Арсама). А Иршама/Арсам был дедом не кого иного, как Великого царя Дария I. Таким образом, Парнака/Фарнак был братом отца Дария Гистаспа и дядей Великого царя по отцовской линии. Мы уже знаем из греческих источников, что Дарий заключил ловкий династический брак с Атоссой. Теперь мы видим, как он воспользовался кровными связями, чтобы подмазать колеса высшей имперской администрации. Такое необычайное озарение можно получить из оригинальных персидских источников, доступных нам в своей первозданной форме, но никогда не бывших доступными Геродоту.

Что же касается этнического разнообразия империи, то нет лучшего способа получить прямой доступ, как через хвастливый текст Дария, описывающий строительство дворца в Сузах в Эламе, главном административном центре империи. Вот выдержка из длинной главы об основании города:

Этот дворец, который я построил в Сузах: его материалы были доставлены издалека… Древесина кедра была привезена с горы, называемой Ливаном. Ассирийцы [из современного северного Ирака] доставили ее в Вавилон [южный Ирак]. Из Вавилона карийцы [из юго-восточной Анатолии] и ионийцы [греки из центральной Анатолии] доставили ее в Сузы. Древесину сиссу привезли из Гайдары [на афганско-пакистанской границе] и Кармании [на юге Ирака]. Золото, обработанное здесь, привезено из Сард [столицы сатрапии Лидия в центре западной Анатолии] и из Бактрии [северного Афганистана]. Драгоценный камень лазурит и сердолик, обработанный здесь, привезен из Согдианы [северного Афганистана]. Драгоценный камень бирюза… привезен из Хорезма [Средней Азии]. Серебро и черное дерево привезены из Египта. Украшения, которыми убрана стена, — из Ионии. Слоновая кость, обработанная здесь, — из Эфиопии, из Индии и из Арахозии [южный Афганистан]. Каменные колонны, сделанные здесь, привезены из… Элама. Резчики, обрабатывавшие камень, — ионийцы и жители Сард. Золотых дел мастера, обрабатывавшие золото, — мидяне и египтяне. Люди, работавшие по дереву, были из Сард и Египта. Те, кто обрабатывал обожженный кирпич, были вавилоняне. Стены украшали мидяне и египтяне.

Дарий подводит итог:

Царь Дарий говорит: «Великолепная работа была заказана в Сузах, и великолепная работа осуществлена. Да защитит Ахурамазда меня, моего отца Гистаспа и мою страну».

Великие столицы, расположенные на юге современного Ирана — Пасаргады (первоначальная, построенная Киром), Сузы и Персеполь («место археологических раскопок, представляющее собой огромный пудинг, в котором слишком много яиц», как некий журналист непочтительно назвал его), — были дополнены четвертой в Экбатане в Мидии дальше к северу. Мы могли бы предсказать, что их общественное убранство будет состоять из материалов, доставленных со всех концов империи, а также, пусть даже в меньшем масштабе, предвидеть источник квалифицированной рабочей силы, включая ионийцев (греков), как сказано в цитированной выше главе об основании Суз. Однако еще более удивительно, что из этого смешения в корне различных народов и мест, каждого со своей собственной культурной традицией, получился единый стиль, уникальный для Ахеменидов. Некоторые склонны видеть в этом заслугу самого Дария, поскольку этот стиль предполагает наличие единого контролирующего интеллекта, и это было искусство, сосредоточенное на царстве (и лишенное претензий на глобальный размах). Но это может быть преувеличением его заслуг. Возможно, нам стоит поискать анонимного персидского Имхотепа [11] Легендарный архитектор фараона Хеопса. — Прим. ред . в качестве гениального закулисного вдохновителя централизованного строительного проекта.

Кроме того, общественное искусство и архитектура Ахеменидов были интересны своей светскостью в том отношении, что не было создано ни одного значительного религиозного памятника, например, вавилонского или египетского типа. Их стиль был эклектичен, но последователен. Например, Врата Ксеркса на террасе в Персеполе, называемые также Вратами Всех земель, были украшены, подобно сооружению над дворцовым воротами в Пасаргадах, крылатыми быками с человеческими головами. Они, в конечном счете, ассирийского происхождения, в то время как характерная Персепольская колонна была создана на основе египетских и греческих образцов, но можно уверенно сказать, что она превзошла и те, и другие. Однако самым поразительным зданием в Персеполе даже сегодня, несмотря на то что оно разрушено, является Главный зал, Ападана, точная параллель залу в Сузах: квадратный зал с колоннами, с башнями по углам и портиками по трем сторонам, причем колонны поддерживают капители с двумя быками. Что отличает Ападану в Персеполе, так это каменная платформа, на которой она построена. На северной и восточной сторонах она украшена лестницами, полными рельефных фризов, каждая сторона которых зеркально отражает другую. Повторение мотивов и форм, в данном случае показывающих Великого царя персов на троне в центре, в то время как к нему приближаются процессии подданных с подношениями в национальных костюмах, представляющих не менее чем двадцать три разных народа, ахеменидскими правителями считалось достоинством, поскольку повторение передавало желаемое впечатление силы и неизбежности. Этот персидский стиль был действительно прямой противоположностью формы искусства, стремящейся к передаче индивидуальности, такой как современная ему греческая, хотя некоторые особняки в Сузах носят на себе узнаваемые иероглифические «подписи» и некоторые мастера там и, предположительно, не только там, были, как мы видели, греками. Другой поразительной чертой является то, что, по полному контрасту, например, с их вавилонскими предшественниками по империи, на стенах дворцов Ахеменидов полностью отсутствуют батальные и охотничьи сцены.