Лариса Печатнова - Спарта. Миф и реальность

Что касается сисситий (букв. «совместное питание», или «общий стол»), то они, возможно, продолжали существовать, но служили скорее «форумами, предназначенными для роскошной демонстрации богатства, чем аренами политической и корпоративной солидарности граждан» [291]. Ко времени Агиса, по-видимому, произошло окончательное размежевание обеденных клубов на «патрицианские» и «плебейские». Сисситии для богатых, возможно, были похожи на олигархические гетерии (Pers. ар. Athen. IV. 140 f), члены которых набирались по сословно-наследственному принципу (Plut. Lyc. 12. 9–11) и являлись одной из структур спартанской «клановой» олигархии. Восстановление сисситий в их первоначальном виде было одним из пунктов программы Агиса (Plut. Agis 8. 4).

Желая оставаться в рамках правового поля, Агис в начале своих реформ действовал через обычные для Спарты каналы принятия политических решений: герусию, эфорат и апеллу. Первым шагом Агиса было обращение в герусию, которая должна была принять предварительное решение по поводу его законопроекта. Положительных сведений о пробулевтической деятельности герусии почти нет. Практически только Плутарх в биографии Агиса прямо указывает на то, что власть и сила геронтов заключалась в их праве принимать предварительные решения (9. 11). Это было важнейшей политической привилегией герусии.

Плутарх довольно подробно рассказывает об этапах прохождения законопроекта Агиса. Сначала ретру в герусию внес эфор 243/2 г. Лисандр, сторонник Агиса. Царь был вынужден прибегнуть к посредничеству Лисандра, поскольку только эфоры обладали правом вносить новые законопроекты на рассмотрение герусии (Plut. Agis 8–9). Результаты голосования оказались весьма неопределенными, так как, по словам Плутарха, мнения геронтов разошлись (9. 1). Это, по всей видимости, означало, что герусия не вынесла никакого предварительного решения, и ретра в своем первоначальном виде была передана непосредственно в народное собрание.

Плутарх, описывая его ход, рисует картину, скорее характерную для афинской экклесии, чем для спартанской апеллы, где, как правило, никаких дискуссий не велось. Перед народом выступили лидеры обеих партий, каждый со своей аргументацией. Аргументы Агиса показались гражданам убедительными со всех точек зрения: кроме ссылки на благорасположение богов (Plut. Agis 9. 1–4). Агис объявил, что «делает огромный вклад в основание нового строя — первым отдает во всеобщее пользование свое имущество, заключающееся в обширных полях и пастбищах, а также в шестистах талантах звонкой монетой. Так же точно… поступают его мать и бабка, а равно и друзья, и родичи — богатейшие люди Спарты» (9. 5–6). В результате основная масса граждан, присутствующих на народном собрании, с энтузиазмом поддержала ретру Лисандра (10. 1). Однако остается неясным, было ли принято какое-либо официальное решение или дело ограничилось только обсуждением и моральным одобрением (посредством крика) законопроекта. Возможно, спартанская апелла, во всяком случае в эпоху эллинизма, перестала быть последней инстанцией, полномочной утверждать новые законы. Такое право, скорее всего, явочным путем захватила объединенная коллегия, куда входили геронты, эфоры и цари [292]. Возможно, это и была так называемая малая экклесия, появившаяся в конце V в. (Хеn. Hell. III. 3. 8) и отнявшая у «большой» экклесии часть ее функций.

В данном случае процедура была именно такой: сначала заседала герусия, потом народное собрате, затем снова герусия. На втором заседании герусии законопроект был отвергнут «большинством в один голос» (Plut. Agis 11. I) [293], что, по сути дела, лишило Агиса возможности внедрить свои предложения законным путем. Голосование в герусии сделало Агиса революционером поневоле.

Столь сложная конституционная процедура, описанная, но не объясненная Плутархом, породила целую научную дискуссию [294]. Как бы то ни было, герусия в случае с реформами Агиса действительно оказалась последней и самой важной инстанцией. Для Агиса и его сторонников это был сокрушительный удар. Агис, несмотря на, казалось бы, успешную агитацию и поддержку народа, не смог обеспечить себе большинства среди эфоров и геронтов. Аристократическая оппозиция оказалась сильнее.

Основная масса имущих спартиатов оказала Агису яростное сопротивление. Ведь Агис хотел сломать давно устоявшийся порядок, при котором все богатства страны оказались в руках узкого слоя олигархов. Плутарх совершенно верно объясняет «ненависть сильных» их нежеланием «расставаться со своими старинными преимуществами» (Plut. Agis 2. 10). «Сильными» (ol δυνατοί) Плутарх называет тех людей, в чьих руках аккумулировалась движимая и недвижимая собственность. Это люди одновременно богатые и влиятельные. В Спарте к ним относились представители тех ста семей, о которых говорил Плутарх как о крупных землевладельцах (5. 6–7). Большая их часть оказалась в оппозиции. Главный пункт ретры Лисандра — перераспределение земли — грозил им разорением: в случае принятия ретры все они должны были последовать примеру молодого царя и лишиться значительной части своего состояния (10. 2).

Эта незначительная по своему количеству, но исключительно влиятельная группа возглавлялась царем Леонидом II [295]. Опытный дипломат, проведший свою молодость на Востоке, он сумел объединить вокруг себя всех недовольных предстоящими реформами, в том числе и богатых спартанок (Plut. Agis 7. 7.). В качестве идеологического прикрытия Леонид использовал старинное представление спартанцев о самих себе как людях, не приемлющих любые формы тирании (Thuc. I. 18. 1; Arist. Pol. V. 8. 18. 1312 b; Plut. Мог. 859 d). Леонид обвинил Агиса в намерении стать тираном и окружить себя телохранителями (Plut. Agis 7. 8). С учетом исторических реалий это было весьма тяжкое обвинение. К критике реформаторской программы Агиса добавилась и диффамация его самого. Царь Леонид оказался той ключевой фигурой, которая решила участь реформ. Сплотившаяся вокруг него оппозиция смогла обеспечить себе большинство голосов в герусии (11. 1). Ведь судьбу реформ Агиса решала коллегия, состоящая всего из нескольких десятков человек: это 28 геронтов, пять эфоров и два царя. Всё это были представители высшего сословия. Основная масса гражданского и полугражданского населения, в чьих интересах проводились реформы, никакого влияния на судьбу реформ не оказала.

Неудачное для Агиса голосование в герусии убедило юного царя, что в рамках существующей политической системы осуществить его программу невозможно. Отказ герусии от реформ заставил Агиса и его сторонников, в свою очередь, отказаться от легитимных мер и прибегнуть к иным, уже незаконным способам решения проблемы (Plut. Agis 12). И события начали развиваться но совсем другому сценарию, чем первоначально планировал Агис. Силовыми методами Агис отстранил от власти всех законно избранных эфоров 243/2 г. и назначил (без выборов) на их место своих ставленников (12. 4–5). Это первый случай в истории Спарты, когда эфоры были не избраны, а назначены непосредственно царем. С помощью «карманных» эфоров под надуманным предлогом [296]Агис добился детронизации своего главного оппонента царя Леонида, а на его место посадил своего родственника и сторонника Клеомброта II. Среди эфоров нового призыва был и дядя Агиса Агесилай. Ему, по-видимому, и было поручено воплотить в жизнь ретру Лисандра.