Лариса Печатнова - Спарта. Миф и реальность

Эти действия Агиса уже не соответствовали поведению лояльного спартанского царя. Он превысил свои полномочия, нарушив тем самым негласный договор о распределении властных функций между царями, геронтами и эфорами. Осуществить перестройку всей социально-экономической системы оказалось невозможно без перестройки политической сферы. Агис стоит в начале этого процесса, который будет завершен Клеоменом и Набисом. Агис еще не уничтожил традиционную спартанскую диархию, но избавился от неугодного ему соправителя, он также не уничтожил эфорат, но отменил выборность и стал сам определять его состав. Сознательно, по-видимому, Агис не стремился к монархической власти, но даже этот идеалист и романтик был вынужден прибегнуть к силовым методам для осуществления необходимых реформ. Недаром его главный политический противник царь Леонид обвинял Агиса в том, что «молодой царь сулит беднякам имущество богатых в виде платы за тираническую власть» (Plut. Agis 7. 8). Согласно Плутарху, Алле в духе тиранов окружил себя целой армией телохранителей, вооружив молодых людей из числа своих сторонников (12. 5).

Однако Агис не успел осуществить самой важной части задуманных им реформ — перераспределить землю в пользу люмпенизированной части гражданства и периеков. По версии Плутарха, вина за невыполнение программы в полном объеме лежит исключительно на Агесилае. Именно он «погубил и расстроил прекраснейший замысел», убедив Агиса начать реформы с отмены долгов. Долговые обязательства были демонстративно сожжены на спартанской агоре (Plut. Agis 13. 3–4).

Почему Агис начал с отмены долгов, меры, которая в основном затрагивала интересы незначительной по своей численности имущей части гражданства? Такой порядок проведения реформ, согласно Плутарху, был навязан Агису его дядей Агесилаем, имевшим большие долги (Plut. Agis 13. 4). То, что Агис пошел на поводу Агесилая, частично можно объяснить политической наивностью и нерешительностью юного царя.

Он не сумел преодолеть глубокого уважения к Агесилаю, человеку намного старше себя и к тому же своему ближайшему родственнику. В изображении Плутарха Агесилай — эгоист, корыстолюбец и негодяй, думающий только о собственной выгоде (13). Действительно, «вклад» Агесилая в провал реформ велик. К.Ю. Белох даже полагал, что Агесилай, будучи, как он думал, инициатором реформ, использовал своего племянника как марионетку, которой он легко мог манипулировать [297]. Он видел основную причину реформ Агиса в конфликте между должниками, являвшимися крупными землевладельцами, и их кредиторами, т. е. между двумя группами внутри одного и того же сословия знатных и богатых спартиатов. Э. Маккуин объяснял особое влияние Агесилая на Агиса тем, что тот был регентом при малолетнем царе, так как Евдамид якобы умер, когда Агис был еще ребенком [298]. Однако эти гипотезы не находят подтверждения в традиции (Plut. Agis 19. 4) и не поддерживаются большинством исследователей [299].

У Плутарха Агис — вполне самостоятельная фигура. Он утверждает, что Агесилай стал на сторону Агиса только под влиянием своего сына, Гиппомедонта (Agis 6. 3). По мнению П. Кэртлиджа, не следует вслед за Филархом делать из Агесилая «злого гения», в одиночку подрывающего власть и авторитет юного царя [300]. Отнюдь не один Агесилай выступал за то, чтобы реформы не были осуществлены в полном объеме. Плутарх называет ту группу спартиатов, которые были заинтересованы только в отмене долгов. Это крупные землевладельцы наподобие самого Агесилая, которые «расплатиться с заимодавцами не могли, а терять землю не хотели» (13. 2) [301]. Таким образом, в самом большом выигрыше от реформ оказалась крупная землевладельческая олигархия, освободившаяся от долгов. Эти люди, несмотря на свою малочисленность, обладали реальной политической властью и смогли саботировать самую главную часть реформ — перераспределение земли. Для них земельный передел уже непосредственно затрагивал их интересы. По-видимому, с известным сочувствием к агитации Агесилая отнеслись и те несколько сотен небогатых спартиатов, которые также освободили свои клеры от долгов. Их вряд ли привлекала перспектива слишком резкого увеличения гражданского коллектива и необходимость в этом случае делиться своими привилегиями с бывшими маргиналами, ставшими полноправными гражданами [302].

Не доведя реформы до конца, Агис в 241 г. [303]покинул Спарту и во главе спартанского войска отправился к Истму на помощь своему союзнику Арату, чтобы принять участие в кампании против этолийцев. Возможно, Агис был поставлен во главе армии благодаря усилиям Агесилая, которому должность эфора помогла отправить племянника подальше от Спарты (Plut. Agis 14. I) [304]. Но, скорее всего, Агис сам рвался в бой. Покинуть Спарту в столь ответственный момент было крайне неосторожно со стороны Агиса, однако дня укрепления своего авторитета он очень нуждался в каком-нибудь кратком, не очень удаленном от Спарты и победоносном походе. Но Агиса, казалось, преследовали неудачи: Арат отказался от его помощи [305], и спартанскому царю пришлось вернуться домой, никак не показав себя. Ничто так не могло повредить престижу и авторитету Агиса, как провал военной кампании, какими бы причинами он ни объяснялся.

За тот небольшой срок, пока отсутствовал Алле, обстановка внутри Спарты сильно изменилась. Фактическим правителем стал Агесилай. Он, но-видимому, был оставлен в Спарте в качестве заместителя Агиса. Но вместо того, чтобы продолжить реформы, Агесилай воспользовался званием эфора для укрепления собственной власти. Действовал он по обычной схеме: «нанял вооруженных телохранителей и без них в здание совета не ходил» (Plut. Agis 16. 2). По словам Плутарха, основной целью Агесилая было личное обогащение, ради этого он «шел на любое преступление и насилие» (16. 1). Агесилай действовал как тиран и очень скоро вызвал к себе всеобщую ненависть.

Отсутствие в стране Агиса и произвол Агесилая помогли противникам реформ совершить государственный переворот и вернуть на трон своего лидера царя Леонида. Действовала оппозиция исключительно силовыми методами. Набор средств был тот же, что ранее использовал сам Агис: изгнание соправителя Агиса царя Клеомброта, отрешение от должности прежних эфоров и назначение других, естественно, из числа сторонников Леонида (Plut. Agis 18. 4–5). Как свидетельствует Плутарх, никакого серьезного сопротивления им не было оказано. Народ оставался пассивным, поскольку от реформ ничего не получил, — обещанной раздачи земли так и не произошло.

Олигархическая оппозиция во главе с Леонидом поставила своей целью не только уничтожить все законодательные инициативы Агиса, но избавиться и от самого царя-реформатора. В тексте Плутарха нет точного ответа, какова была последовательность событий между возвращением Леонида из изгнания и казнью Агиса. На этот счет существуют различные мнения. Главный вопрос заключается в следующем: до или после захвата власти Леонидом Агис с войском вернулся в Спарту. Как нам кажется, сам переворот произошел в отсутствие Агиса. Но Агис по возвращении не решился развязать гражданскую войну, хотя, скорее всего, часть армии была к нему лояльно настроена. Он распустил войско и, опасаясь за свою жизнь, бежал в храм Афины Меднодомной, как это сделал почти за два с половиной столетия до него регент Павсаний. Его соправитель и сторонник царь Клеомброт, который оставался в Спарте во время похода Агиса, также был вынужден бежать. Но в поисках спасения они выбрали разные священные участки. По-видимому, Клеомброт был отстранен от власти еще до возвращения Агиса. Леонид и его окружение, возможно, рекомендовали Клеомброту добровольно уйти в изгнание, обещая в таком случае не преследовать его. Он нашел себе убежище далеко от столицы, в святилище Посейдона на мысе Тенар (Plut. Agis 16. 6–7).