Иван Беляев - Вацлав Гавел. Жизнь в истории [litres]

Следующее предложение, внесенное президентом уже в качестве законодательной инициативы, тоже казалось вполне безобидным. В 1945-1960 годах страна называлась так же, как и до войны, – Československá republika или Republika Československá. С конституцией 1960 года в название добавилось слово «социалистическая» – Чехословацкая социалистическая республика, ЧССР. Гавел же предлагал просто убрать его и вернуться к прежнему варианту:

Нашу республику по неясным и никогда конкретно не сформулированным причинам назвал социалистической мой предшественник, господин президент Новотный <���…> Но какие бы мотивы им ни двигали, мне кажется очевидным, что наша республика так называться не должна. Будущее покажет, станем ли мы республикой человеческой, демократической, миролюбивой и процветающей либо же не станем. Но вставив в название государства тот или иной эпитет, мы не станем государством лучшим, чем сейчас. 396

Следующая идея касалась государственного герба Чехословакии. На гербе периода с 1960 по 1989 год белый двухвостый лев (как на всех гербах Чехословакии и Чехии) располагался на фоне красного гуситского щита. Над головой льва была пятиконечная звезда, а в центре герба – силуэт горы Кривань в Высоких Татрах и пламя. По замыслу Гавела, на герб следовало вернуть традиционный словацкий крест (он есть на современном флаге Словакии), а в центр, кроме того, поместить моравского орла. Пятиконечная звезда, разумеется, должна была исчезнуть. Эскиз для президента сделал его друг, художник Йоска Скальник, и предварительных геральдических консультаций Гавел не проводил. Но то, что казалось Гавелу простым, на самом деле открывало ящик Пандоры. Его предложения не приняли, как он надеялся, с наскока. Обсуждение же законопроекта обычным парламентским путем породило сразу несколько альтернативных вариантов.

Сам Гавел до весны несколько раз корректировал свое предложение, и в конце марта Федеральное собрание рассматривало два проекта нового названия. Гавел внес вариант Republika česko-slovenská, а группа чешских депутатов – Československá federativní republika. Был и третий вариант, Federace České a Slovenské republiky, но депутатская группа сама отозвала его, поэтому он не обсуждался в прениях и не ставился на голосование. Ярослав Шабата потом вспоминал, что этот последний вариант был самым приемлемым из всех, и за него могли проголосовать как чешское, так и словацкое большинство, но его отложили именно из-за обращения Вацлава Гавела 397. Сам Гавел в это время находился в больнице и записал свое выступление на пленку. На заседании парламента его представил депутат Мартин Палоуш (сын Радима Палоуша, в будущем дипломат и один из директоров Библиотеки Вацлава Гавела):

Вы все хорошо знаете, что тире, которое всем чехам кажется смешным, избыточным и уродливым, есть нечто большее, чем просто тире. В этом тире концентрируется много десятилетий и даже столетий истории словацкого народа <���…> Устранение тире стало для словацкого народа материализованным символом того, что словацкому народу было отказано в его идентичности. 398

Однако прения показали, что единства достичь будет сложно. (Здесь надо внести ясность: в России эта дискуссия известна как «дефисная война». Но в Чехии говорят pomlčková válka (по-словацки pomlčková vojna), хотя вообще-то pomlčka – это тире; дефис же по-чешски spojovník.) Моравских депутатов не устраивало отдельное «ческо» в названии страны: это, с их точки зрения, принижало значение Моравии. Словаков же задевал моравский орел на проекте герба, который, наоборот, по их мнению, Моравию слишком возвышал. Чехам дефис напоминал о горьких временах Второй республики. Как заявила депутат от социалистической партии Бланка Гикова, «во время Второй мировой войны представители обоих народов сражались за границей и на родине за Чехословакию без тире» 399 399 http://www.psp.cz/eknih/1986fs/slsn/stenprot/026schuz/s026031.htm. .

Не стоит думать, что абсолютно все словацкие депутаты Федерального собрания как один отстаивали дефисный вариант. Например, депутат Йозеф Бакшай сказал: «Мне как словаку ясно, что идентичность словацкого народа не была принята в прошлом. Но мне в то же время ясно, что дефис между названиями наших республик может являться – а жизнь указывает, что и является – разделителем» 400 400 http://www.psp.cz/eknih/1986fs/slsn/stenprot/026schuz/s026032.htm . Показательно, впрочем, что уже в 90-х годах уроженец Кошице Бакшай оказался гражданином Чешской республики, а не Словакии.

Михаэль Коцаб рассуждал о том, что парламент может рассмотреть и самые экзотические варианты, например Славия (это, конечно, было сказано для красного словца и серьезно не обсуждалось). Милош Земан шутил, что Великая Социалистическая Народная Ливийская Арабская Джамахирия не стала жить лучше благодаря длинному названию, зато Канада обходится без переименования в Англо-французский североамериканский доминион.

В результате вариант с дефисом не утвердили палата народа и чешская половина палаты наций, а вариант без дефиса провалился уже в словацкой половине палаты наций. После неудачного голосования начала работать согласительная комиссия, итоги работы которой подвел Земан. Обновленная идея состояла в том, чтобы назвать государство Československá federativní republika по-чешски и Česko-slovenská federatívna republika по-словацки.

Это выглядело разумным компромиссом, который прошел в парламенте, хотя продержалось новое название меньше двух недель. 9 апреля Федеральное собрание утвердило еще одно, Česká a Slovenská Federativní Republika (тоже, надо сказать, далеко не идеальное, потому что его правописание вступало в противоречие с орфографическими традициями чешского языка).

Для разлада между двумя республиками имелись и экономические причины. Словацкое руководство склонялось к более умеренному темпу реформ, чем федеральное правительство, где экономическую политику определял радикальный рыночник Клаус. Одновременно Клаус решительно выступал против экономической децентрализации, а при обсуждении разграничения полномочий стороны предлагали самые разные варианты, вплоть до учреждения двух равноправных эмиссионных банков. Для Клауса, сторонника жесткой монетарной и фискальной дисциплины, эта идея могла привидеться только в страшном сне.

Еще один спорный вопрос касался весьма важной для страны отрасли промышленности. В конце восьмидесятых годов Чехословакия была седьмым экспортером оружия в мире, уступая только пяти постоянным членам Совета Безопасности ООН и ФРГ 401 401 Лефф. . Однако чехословацкая военная индустрия сталкивалась с теми же проблемами отсталости и неэффективности, что и вся чехословацкая (читай – социалистическая) экономика. Кроме того, крушение Восточного блока подкосило внешний спрос на оборонную продукцию. Это хорошо понимали даже в коммунистическом руководстве, ведь первые планы конверсии появились за несколько лет до бархатной революции. А уже после революции к чисто экономическим аспектам добавились морально-политические: зазвучали заявления о том, что Чехословакии надлежит сократить торговлю оружием по принципиальным соображениям.