Зигфрид Фишер-Фабиан - Александр Великий. Мечта о братстве народов

Тридцать тысяч мужчин, женщин и детей выгнали на следующий день в чистое поле, где торговцы рабами, как стервятники, сортировали их по полу, возрасту, внешности, работоспособности и оценивали. От продажи было получено 440 талантов. Талант соответствовал 5000 золотых марок; одну золотую марку приравнивали по покупательной способности к пяти маркам. Таким образом, прибыль от сделки составила по современным меркам около одиннадцати миллионов немецких марок. Большинство этих несчастных людей отправили на лежащий у малоазиатского побережья остров Хиос, служивший перевалочным пунктом для тысяч «единиц» человеческого товара.

Поражение Фив подавило волю к сопротивлению во всей Элладе. Города-государства, обещавшие фиванцам помощь, умоляли о прощении, уверяли, что виновных приговорят к смерти. Александр добился того, чего хотел, но не обрел покоя. Хотя приговор об уничтожении выносил не он, но он был в ответе за то, что больше не существовало легендарного города, где когда-то посеяли драконово семя [7] Согласно мифу, Афина Паллада приказала посеять на вспаханном поле зубы убитого дракона, и из-под земли вместо колосьев появились воины, начавшие воевать и перебившие друг друга; оставшиеся в живых основали город Фивы ( прим. ред .). , где Софокл нашел своего Эдипа, откуда был родом Эпаминонд. «Зевс сорвал месяц с небес», — говорили по всей стране.

Фивы считались месяцем Греции, а Афины — солнцем. Афиняне опасались, что им уготована такая же судьба и их свет померкнет. Однако Александр обошелся милостиво с теми, кто послал свой флот в поддержку Фив. Он разрешил им принять фиванских беглецов. Он отказался от требования выдачи настроенных против македонян политиков, среди которых был и его заклятый враг Демосфен. Сослали только Харимеда — талантливого полководца, с которым он еще встретится в Персии, и это будет недобрая встреча.

После возвращения на родину воины праздновали свою победу шумными кутежами, на которых вино — македоняне, в отличие от греков, пили его неразбавленным — подносили в громадных кубках. В Дионе, городе празднеств, для гетайров поставили огромный шатер, под сенью которого устроили пиршественные ложа. Победителям раздали золотые сосуды, серебряные чаши, дорогое оружие, поместья и рабов, рабов, рабов… Эта щедрость стала возможной благодаря богатым трофеям трех походов. То, что подарки сохраняют дружбу и укрепляют доверие, государи знали слишком хорошо. Праздновались и свадьбы, где пары соединялись брачными узами, исходя исключительно из государственно-политических интересов: гетайры из числа особо приближенных брали в жены богатых и знатных наследниц из горной страны, а дочери крупных землевладельцев издолий выходили замуж за высокопоставленных царедворцев.

Окружение Александра уговаривало жениться и его, чтобы подарить стране наследника: в конце концов, только богам было известно, возвратится ли он из Азии домой невредимым. Царь отшучивался, утверждая, что для супружеской жизни нужен особый талант, коим он не обладает. К тому же, добавил он слегка патетически, недостойно правителя думать о женах и детях, когда речь идет о борьбе не на жизнь, а на смерть. В сущности же, он опасался, что несовершеннолетнего наследника могут использовать для узурпации власти, пока его отец будет находиться в чужих землях.

Весной 334 года до н. э. македонская армия выступила в поход, двигаясь вдоль побережья в направлении Сеста (Галлиполи), сопровождаемая флотом, который в пределах видимости взял курс на Геллеспонт; 30.000 пеших воинов, 5.000 всадников и 160 кораблей должны были свершить то, что известно в истории как поход Александра и в течение тысячелетий не потеряло своей притягательной силы для ученых, военных, политиков и поэтов. Царь скакал во главе войска на своем Буцефале, донесшем его до границ Северной Индии. Черный жеребец с белой звездой на лбу родился от скрещивания берберского жеребца с фессалийской кобылой. Истории известны случаи, когда конь становился столь же знаменитым, как и его хозяин. Буцефал стоит в одном ряду с белым Визирем, спасшим Наполеона от казаков на его обратном пути из Москвы, с посеревшим в пороховом дыму битв Конде, принадлежавшим Фридриху Великому.

Филипп купил Буцефала за тринадцать талантов — огромные деньги, но из-за его дикости не мог оседлать. Александр, напротив, укротил коня в первый же день и примчался галопом к отцу. Со злостью и восхищением Филипп сказал: «Сын мой, ищи царство по себе, потому что Македония слишком мала для тебя».

Так, во всяком случае, передал нам эту красивую историю Плутарх.

Тридцать тысяч воинов… Жители городов, через которые они шли, бряцая оружием, с удивлением следили за этой ощетинившейся копьями нескончаемой колонной-змеей. За царем двигалась кавалерия, состоявшая из гетайров — македонской знати. Эти боевые соратники царя, вооруженные копьями, кривыми мечами, одетые в металлические шлемы, кованые панцири и поножи, должны были навести не персов ужас. За ними следовали педзэтайры — пешие воины с пятиметровыми, изготовленными из критской вишни копьями — сариссами; сражаясь плечом к плечу, педзэтайры образовывали фаланги, похожие на движущиеся крепости. Между конницей и тяжелой пехотой налегке быстро шагали царские «щитоносцы», называемые гипаспистами. Как и гетайры, они составляли отборные войска, предназначавшиеся для стремительной атаки. Македонская пехота была лучшей, какую знал античный мир. В колонне шли и греки: 5.000 всадников и 7.000 пехотинцев, которых выставили согласно союзническому долгу города-государства. То, что грекам не доверяли и поэтому использовали для несения гарнизонной службы и охраны обоза, доказывает, что они не проявляли особого восторга по отношению к кампании, которую Александр представлял как «войну отмщения». Войска, выставленные фракийцами, — фессалийцами, иллирийцами, напротив, были исполнены жаждой борьбы, равно как и критские лучники.

За ними следовал обоз из тяжелых катапульт, осадных орудий, повозок с продовольствием, запасных лошадей, вьючных животных, конюхов, слуг, поваров, ремесленников, гонцов, посыльных, носильщиков, шагомеров, пажей, врачей, жрецов, ясновидящих, инженеров, строителей, казначеев, писарей, фуражиров, цирюльников, и в самом конце в самых удобных повозках ехали те, кого можно назвать своеобразным «художественным персоналом»: литераторы, поэты, философы, историки, актеры, музыканты, танцоры. Среди них были и знаменитости: художник Апеллес, скульптор Лисипп, историк Каллисфен.