Андрей Ганин - Семь «почему» российской Гражданской войны

Вся Енисейская губерния и часть Иркутской были охвачены партизанским движением, приковавшим к себе значительные силы белых и постоянно ставившим под угрозу снабжение Восточного фронта по Транссибу. В мае 1919 г. партизаны систематически ежедневно разбирали пути (иногда на значительном расстоянии), что приводило к длительным срывам движения поездов (например, в ночь на 8 мая в результате диверсии железнодорожное сообщение было прервано на две недели), сжигали мосты, обстреливали поезда, совершали их крушения, перерезали телеграфные провода, терроризировали железнодорожников. На каждые 10 дней к началу июня приходилось 11 крушений, из-за чего восточнее Красноярска скопилось более 140 составов с боеприпасами и снабжением, которые были бы совсем не лишними на фронте [942]. Однако на железной дороге царил беспорядок и без дополнительного вмешательства партизан. В итоге проблема со снабжением в начале 1919 г. стала предметом практически каждодневного обсуждения в штабе Западной армии.

Думбадзе писал: «Нет точной мерки для определения страшного морального, политического и материального ущерба, причиненного нам партизанами. Я всегда буду при своем мнении, что дела в Енисейской губернии были ножом в спину Сибирской армии. Советский генерал Огородников… говорит, что белые проиграли в Сибири без всяких стратегических поражений от Красной армии [943], а причина их гибели была в беспорядках в тылу. Имея опыт на этом вооруженном тылу, я не могу не согласиться с тем, что говорит Огородников» [944]. Восстаниями были охвачены уезды Тургайской и Акмолинской областей, Алтайской и Томской губерний. На их подавлениях использовались тысячи солдат, которые при иных обстоятельствах могли быть направлены на фронт. Кроме того, само по себе участие десятков тысяч боеспособных мужчин в партизанском движении наглядно свидетельствовало о провале колчаковской мобилизации в Сибири.

Небезынтересны данные о численности войск дальневосточных казачьих атаманов Г.М. Семенова, И.П. Калмыкова и И.М. Гамова. По данным на 21 февраля 1919 г. (канун весеннего наступления), у Семенова было 7500 штыков, 4500 сабель, 84 пулемета, 30 орудий и 3 бронепоезда; у Калмыкова – 300 штыков, 250 сабель, 18 пулеметов, 12 орудий; у Гамова – 530 штыков, 560 сабель, 9 пулеметов и 5 орудий. В общей сложности 8330 штыков, 5310 сабель, 111 пулеметов, 47 орудий и 3 бронепоезда. Всего в Приамурском военном округе находилось 10 140 штыков, 5630 сабель, 130 пулеметов, 62 орудия и 3 бронепоезда [945]. Едва ли все эти силы были так уж необходимы для борьбы с партизанами, победить которых в конечном итоге все равно не удалось. Полковник Ф.А. Пучков в марте 1919 г. горько иронизировал в этой связи в оперативной переписке по вопросу переброски одной из бригад: «В районе юго-западн[ее] Чишмы эта бригада столь же нам полезна, как отряды атамана Семенова» [946].

Сил для обуздания казачьего сепаратизма у Колчака не было. В результате вместо того, чтобы помогать фронту, атаманы-сепаратисты сосредоточили свои усилия на интригах и подковерной борьбе против Колчака. Чего стоит письмо Семенова действовавшему в Семиречье атаману Б.В. Анненкову, написанное втайне от Колчака 25 мая 1919 г. Семенов писал: «Великодержавные тенденции омского правительства и стремления его к самой крайней централизации… создают чрезвычайно трудные условия совместной работы с ним. Однако обстоятельства настоящего момента таковы, что, к моему глубокому сожалению, я лишен возможности открыто объявить о своем отношении к нему [947], но в недалеком будущем такой момент наступит, и я открыто заявлю о недопустимости дальнейшего преступного толкания нашей исстрадавшейся Родины на путь авантюристической германофильской политики» [948]. При чем тут невесть откуда взятое германофильство колчаковского правительства, – непонятно, зато налицо стремление к сепаратизму и сколачиванию союза атаманов в противовес Омску. Из-за атаманщины белый Восточный фронт не получил с Дальнего Востока ни одной воинской части, тогда как подкрепления были бы совсем не лишними и, возможно, могли бы переломить ситуацию.

В июне – июле 1919 г. красные практически безостановочно наступали на Урале. Советский главком И.И. Вацетис 6 июня распорядился приостановить наступление на Восточном фронте с тем, чтобы закрепиться на реках Белой и Каме, что давало возможность перебрасывать силы на другие фронты [949]. РВС Восточного фронта считал необходимым продолжать наступление, пользуясь откатом колчаковцев. Члены РВС фронта через голову Вацетиса заручились в этом вопросе поддержкой большевистского лидера В.И. Ленина и не выполнили приказ главкома. Пленум ЦК РКП(б) издал распоряжение о продолжении наступления [950]. Однако Вацетис 24 июня представил обширный доклад с детальным обоснованием предложенного им решения [951]. Итогом конфликта стали смена главнокомандующего, арест Вацетиса и замена его командующим Восточным фронтом Каменевым.

В июне на Восточный фронт из прифронтовых районов было направлено около 600 коммунистов. Однако за период 14 июня – 12 июля Восточный фронт получил лишь 34 200 человек пополнений, что было недостаточно для восполнения потерь и убыли от переброски войск на другие фронты (с середины мая по конец июня с фронта сняты три стрелковые дивизии, четыре стрелковые и две кавалерийские бригады общей численностью до 45 тысяч штыков и сабель при 500 пулеметах и 100 орудиях) [952]. Тем не менее красные продолжали успешное наступление. 1 июля были взяты Пермь и Кунгур, 4 июля – Красноуфимск, 13 июля – Златоуст, 14 июля красные вошли в Екатеринбург, 24–25 июля заняли Челябинск и Верхнеуральск, 4 августа белые оставили Троицк. По некоторым данным, потери 1, 2, 3 и 5-й советских армий за первую половину июля составили лишь 138 убитых, 664 раненых и 89 пропавших без вести [953]. 2-я и 3-я советские армии продвинулись на 280–300 км со скоростью 18–20 км в сутки. Учитывая размеры занятой территории, в достоверность незначительных потерь верится с трудом. Однако если эти сведения достоверны, они представляют собой наиболее очевидное доказательство грандиозного развала колчаковских армий, отступавших фактически без сопротивления.

В середине июля белые Сибирская и Западная армии были реорганизованы в неотдельные – 1-ю (командующий – генерал-лейтенант А.Н. Пепеляев), 2-ю (генерал-лейтенант Н.А. Лохвицкий) и 3-ю (генерал-майор К.В. Сахаров) армии, образованы группы войск. Еще во второй половине июня была введена должность главнокомандующего армиями Восточного фронта, которую занял генерал-лейтенант М.К. Дитерихс. Начальником штаба при Дитерихсе длительное время был полковник Д.Н. Сальников, ценившийся коллегами невысоко [954]. Штаб главнокомандующего должен был стать центром управления боевыми операциями, тогда как прежняя Ставка упразднялась. Вопросами обеспечения армии теперь занимался штаб главнокомандующего, тогда как армейское командование могло сосредоточиться на боевых операциях. Впрочем, в условиях дезорганизации белого тыла изменения не привели к улучшению снабжения, а сама реформа – к успехам на фронте.