Борис Пудалов - Русские земли Среднего Поволжья (вторая треть XIII — первая треть XIV в.)

Как известно, после смерти Бату (654 год хиджры, что соответствует 1255 г.) ему наследовал его сын Сартак, против которого выступил хан Берке, брат Бату. Берке, опираясь на поддержку мусульманского купечества, захватил власть в «Улусе Джучи» во время поездки Сартака в Каракорум. Сартак, вскоре умерший, и его сын Улагчи («Улавчий» русских летописей) пользовались поддержкой центральной власти Монгольской империи, а также части монгольской аристократии [174]. В Улусе Джучи явно назревала усобица, исход которой в 1256 г. был еще неясен, но, несмотря на это, появление нового правителя (кто бы им ни стал) обусловило необходимость поездки князей «в Татары» с дарами и изъявлением преданности. Именно поэтому князья собираются в Городце и Новгороде Нижнем, расположенных на волжском пути в Сарай. Судя по датам событий в Сарае, сбор князей происходил летом; имена собравшихся здесь князей летопись не называет, но, судя по употреблению глагольной формы множественного числа («поѣхаша»), их круг не ограничивался упомянутыми ниже Борисом Васильковичем ростовским и великим князем владимирским Александром Ярославичем (в противном случае известие XIII в. использовало бы двойственное число глагола). Можно с большой долей вероятности полагать, что в числе собравшихся был Андрей Ярославич суздальский и, возможно, Ярослав Ярославич тверской: первый из них упомянут в известиях Лаврентьевской летописи о поездках «в Татары» в следующих 6765 и 6766 гг. [175], второй — в поездке 6766 г. При этом личное участие великого князя Александра Ярославича в сборе на Городце и Новгороде Нижнем не вызывает сомнений: новгородские летописцы подтверждают, что в начале 6764 г. мартовского (весна-лето 1256 г.) Александр был «на Низу», откуда и ушел к зиме в Новгород Великий, чтобы возглавить поход на емь. Необходимость северного похода позволила Александру уклониться от личной поездки в Сарай и тем самым избежать риска оказаться среди враждующих ханов, где ошибка в предпочтениях могла стоить князю головы [176].

В итоге в 1256 г. в Сарай отправился лишь ростовский князь Борис Василькович, преподнесший дары Улагчи, общая же поездка князей состоялась через год. Лаврентьевская летопись сообщает: «В лѣто 6765. Поѣхаша князи в Татары Александръ, Андрѣи, Борисъ, чтивше Улавчѣя, приехаша въ свою отчину» [177]. Вероятно, прием, оказанный Улагчи Борису, показался владимиро-суздальским князьям благоприятным; следует, по-видимому, учитывать и традиционность контактов с домом Бату, предпочтение сына Сартака, благосклонного к христианам, мусульманину Берке. Маршрут поездки 1257 г. в Сарай летописец не называет, но нет оснований сомневаться, что поездка проходила через Городец и Нижний Новгород, то есть по Волге: это был наиболее удобный и безопасный путь в столицу Улуса Джучи. Почти наверняка этим же путем князья двигались «в Татары» и ранее — например, Ярослав Всеволодович в 1243 и 1245 гг., ростовские князья в 1244 г., Святослав Всеволодович с сыном в 1250 г. и дР. [178]Тот факт, что в статье под 6764 г. Городец и Новгород (Нижний) названы, а в остальных известиях о поездках «в Татары» они не упоминаются, можно объяснить сравнительно долгим пребыванием здесь в 1256 г. князей, так и не решившихся выехать в Сарай, где уже разгоралась междоусобица. Видимо, в остальных случаях князья настолько быстро проезжали через города русского Поволжья, что не было необходимости упоминать эти города. К тому же неизвестно, успели ли отстроиться Городец и Нижний Новгород к 1240-ым гг. после разорения 1238 г. Но примечательно, что в 1256 г., когда князья собрались в Городце и Новгороде (Нижнем), ни один из них не назван «городецким». Напомним, что по именам в летописном известии названы лишь рискнувший все же выехать в Сарай Борис Василькович, не имевший иных княжений, кроме Ростова, и Александр Ярославич, державший с 1252 г. великое княжение Владимирское. Упоминание великого князя в связи с Городцом и Новгородом Нижним и отсутствие имен каких-либо местных правителей свидетельствует о том, что в этот период Городецко-Нижегородский край оставался частью великокняжеских владений, управлялся наместниками великого князя и никому в удел не передавался.

Иные сведения о княжеских поездках в Орду в 1256–1257 гг. и о владельческом статусе Городца и Новгорода Нижнего сообщал В.Н. Татищев. При этом источник В.Н. Татищева — Никоновская летопись — в известиях о поездках князей к Улавчию содержит текст, по сути совпадающий с известиями Лаврентьевской летописи: «Въ лѣто 6764. Поѣхаша князи на Городець и въ Новъгородъ. Князь же Борисъ Василковичь Ростовский иде въ Татары со многими дары, тако же и князь Александръ Ярославичь посла послы своя въ Татары съ многими дары; князь же Борисъ Василковичь Ростовский бывъ у Улавчиа и дары отдавъ, и честь многу приемъ, и возвратися съ многою честию въ свою отчину. Тоѣ же зимы князь велики Александръ Ярославичь ходи съ Суздалци на Емь…» [179]. Зависимость данного фрагмента Никоновской от Лаврентьевской очевидна (примечательно, что даже город в устье Оки здесь назван просто «Новъгород», без уточнения «Нижний»); вставлены лишь отчества князей и названия их владений. Тем заметнее становятся дополнения, читающиеся в сообщении В.Н. Татищева: «6763 (1255)… Сего ж года возвратися князь Андрей из Немец. И прият его Александр с любовию, и хотяше ему Суздаль дати, но не смеяше царя. 6764 (1256). Поеха князь Андрей на Городец и в Новград Нижний княжити [здесь и далее выделено нами. — Б.П .]. Князь же Борис Василькович ростовский иде в Татары со многими дары. Такоже и князь Александр Ярославич посла послы своя в Татары со многими дары просити за Андрея. Князь Борис Василькович ростовский был у Улавчия и дары отдал, и честь многу прием, и Андрею прощение испроси, и возвратися со многою честию в свою отчину. Тое ж зимы князь великий Александр Ярославич ходи с суздальцы на емь, и победи их, и со многим полоном возвратися восвояси» [180]. Замечания о возвращении князя Андрея Ярославича «из Немец» под 6763 г. и его вокняжении в Городце и Нижнем, а также отмеченные нами дополнения о целях поездки к Улавчию не встречаются ни в одном из известных ныне древнерусских сводов. И если историки XIX в. еще могли предполагать наличие у Татищева какой-то летописи, содержащей данные вставки и впоследствии утраченной, то после ввода в научный оборот в XX в. десятков летописных памятников (например, Симеоновской, Московских великокняжеских сводов и дР. ), где отмеченные фразы тоже отсутствуют, дополнения приходится атрибутировать самому В.Н. Татищеву. Видимо, пытаясь осмыслить обстоятельства благополучного возвращения князя Андрея и не находя объяснений в древнерусских источниках, В.Н. Татищев решился связать его вокняжение в Суздале с поездкой князей в Орду в 1256 г., а встреченное в Никоновской упоминание Городца и Нижнего Новгорода счел указанием на владения Андрея. Разумеется, принять такое «исправление» летописного текста современный исследователь не может.