Борис Пудалов - Русские земли Среднего Поволжья (вторая треть XIII — первая треть XIV в.)

Свод 1472 г., отразившийся в летописях Вологодско-Пермской и Никаноровской, сохранил версию Софийской I, поместив известие о смерти Александра Ярославича под 6770 г.; пропущена лишь точная дата смерти князя. Например, в летописи Вологодско-Пермской текст в конце статьи под 6770 г. читается так: «Тогда же поиде великии князь Александръ в Орду ко цареви Беркаю. И удержа его царь, не пусти его в Русь, и зимова в Ордѣ и тамо разболѣся. И доиде Новагорода Нижнего и пребывъ ту мало, и прииде на Городецъ, и в болши недуг впаде, и пострижеся в черньци, тое же нощи и преставися. И положен бысть в Володимерѣ въ церкви святыя Богородица». Далее сделан киноварный заголовок «В лѣто 6771. Преставление великаго князя Александра Ярославича Невъскаго», и помещен небольшой рассказ о похоронах князя, с уточнением: «И положиша же его в Володимере, в Рожествѣ святыя Богородица ноявриа въ 23 день…» [193]. Пропуск даты смерти в протографе Московского свода 1472 г. был, по-видимому, механическим. Ошибку исправили при составлении свода 1479 г., где дата смерти названа точно: 14 ноября; данная версия текста повторена и в Воскресенской летописи [194].

В последующих летописных сводах сохранена версия Софийской I, как правило, с небольшими сокращениями. Таков текст, помещенный в Ермолинской летописи и летописных сводах 1497 и 1518 гг. (без упоминания Нижнего Новгорода); аналогично (без упоминания Нижнего Новгорода), но почему-то с датой «ноября в 4 день» — в Холмогорской летописи [195]. Нет упоминания Нижнего Новгорода и в Типографской летописи, где читается сокращенная версия известия Московского великокняжеского летописного свода 1479 г.: «В лѣто 6771 князь великий Александръ Ярославичь, ида изо Орды, разболѣся и, дошедъ Городца, пострижеся в черньци ноября 14, тоя же нощи преставися» [196]. В Никоновской летописи аналогичная запись (без упоминания Нижнего Новгорода) несколько распространена за счет риторических вставок («пострижеся во святый аггельскый иночьский образ») [197]. В летописях Авраамки и Московско-Академической, а также в Тверском сборнике читаются лишь краткие сообщения о смерти Александра Ярославича, без упоминания городов [198].

Новгородская IV летопись, известия которой обычно близки к известиям Софийской I, в сообщении о смерти Александра Невского обнаруживает отличия. Известие читается здесь под 6772 г.: «Преставися Александръ Ярославичь в чернцехъ и въ скимѣ, ноября 14, княживъ 10 лѣтъ, и положен бысть въ Володимерѣ, въ церкви святыа Богородица Рожества», и далее сразу следующее сообщение, заключительное в годовой статье: «Аньдрѣи князь Суздальскии успѣ, сынъ Ярославль» [199]. Указание на место погребения великого князя сближает известие Новгородской IV с аналогичным известием Троицкой летописи. Примечательно и помещение события под 6772 г., вероятно, ультрамартовским: такой стиль летоисчисления нередок в Троицкой и Симеоновской летописях, восходя к их общему протографу. Все это позволяет возводить рассматриваемый фрагмент текста Новгородской IV к летописанию Владимиро-Суздальской Руси. Впрочем, здесь так же, как и в Троицкой и Симеоновской, не названо место смерти князя.

Таким образом, лишь сообщение о кончине Александра Невского, восходящее к новгородскому владычному летописанию, сохранило указание на маршрут последней поездки князя: из Орды через Новгород Нижний в Городец. Речь вновь идет о традиционном волжском пути князей «в Татары» и «ис Татар», а потому в находящемся на этом пути Городце, куда, по летописи, везут из Нижнего Новгорода смертельно больного Александра, следует видеть Городец-на-Волге (а не какой-либо иной древнерусский «городец»). Так как события осени 1263 г. происходили на территории Городецко-Нижегородского края, то это побуждает к более внимательному анализу всех обстоятельств, связанных с последней поездкой великого князя Александра Ярославича.

В рассказе об этой поездке, который, как показано выше, следует изучать по тексту Новгородской I и Софийской I летописей, есть ряд примечательных деталей, требующих осмысления и объяснения. По-видимому, неслучайным стало объединение редактором Софийской I в рамках одной годовой статьи под 6770 г. известий о поездке Александра в Орду в 1262 г. и о его возвращении и смерти в 1263 г. События эти были взаимообусловленными и требовали от великого князя владимирского быстрых и решительных действий. В 1262 г. в городах Ростовской земли произошли выступления против мусульман, откупавших татарские дани. Судя по известию Лаврентьевской летописи под 6770 г., выступлениям предшествовали вечевые собрания: «…Изволиша вѣчь и выгнаша из городовъ из Ростова, изъ Володимеря, ис Суждаля, изъ Ярославля. Откупахуть бо ти оканьнии бесурмене дани и от того велику пагубу людемъ творяхуть…». В результате «люди на врагы своя двигшася на бесурмены, изгнаша, иных избиша»; здесь же сообщается об убийстве монаха Зосимы, который «отвержеся Христа и бысть бесурменинъ», сделавшись «поспѣхом» татарскому послу Кутлубию [200]. Восстание 1262 г. против откупщиков дани стало следствием проведенной монголами переписи податного населения и в целом политики налогообложения русских земель [201].

Как известно, в научной литературе встречаются утверждения, что к выступлениям против откупщиков был причастен великий князь Александр Ярославич [202]. Для доказательства исследователи ссылаются на фрагмент известия Устюжской летописи под 6770 г.: «И прииде на Устюг грамота от великого князя Александра Ярославича, что тотар побивати» [203]. Однако при анализе известия обращает на себя внимание тот факт, что данный фрагмент читается не в самом сообщении об изгнании откупщиков, а в приведенном несколько ниже летописном пересказе местной устюжской легенды о том, как был крещен «Багуй-богатырь». Фольклорная основа данной легенды несомненна, что заставляет сделать известные оговорки и в отношении достоверности свидетельства о повелении Александра «тотар побивати». Таким образом, по имеющимся источникам невозможно выяснить не только формы и масштаб поддержки восставших великим князем, но и саму причастность Александра Ярославича к выступлениям 1262 г. Не исключено, что выступления носили все же стихийный характер [204]. Как бы то ни было, справедливым представляется замечание В.Л. Егорова о том, что «в этом неординарном событии обращает на себя внимание одна немаловажная деталь: откупщики были именно изгнаны, а не убиты. В таком решении можно видеть плоды политики Александра Ярославича, постоянно предостерегавшего от серьезных конфликтов с Ордой, чтобы не спровоцировать организацию карательной экспедиции на Русь. Но вполне вероятно, что возмущенным народом умело руководили представители княжеской администрации» [205].