Борис Пудалов - Русские земли Среднего Поволжья (вторая треть XIII — первая треть XIV в.)

ПСРЛ. Т. XXIII. с. 96; Т. XXVIII. с. 65, 224. Отметим, что во всех трех памятниках в данном фрагменте читается «чернь» (как в Новгородской IV) вместо «черные люди» (как в Софийской I).

ПСРЛ. Т. XXIII. с. 97: «Князь Михаило Андрѣевич, шедъ, сѣде въ Новѣгородѣ». Аналогично: ПСРЛ. Т. XXVIII. с. 65, 224.

ПСРЛ. Т. XXVII. с. 237 (в своде 1493 г.), 322 (в своде 1495 г.).

ПСРЛ. Т. XVI. Стб. 58: «А в Нижнемь Новѣгородѣ избиша бояръ чернь. Того же лѣта оженися князь Михайло Андрѣевичь во ордѣ, и приде в Новъгородъ, и изби вѣчникы».

ПСРЛ. Т. X. с. 178.

Приведенная в Никоновской дата кончины митрополита — 6 декабря (вместо 16, как в «новгородско-софийских» и своде 1479 г.), указывает на то, что редакторы Никоновской сверяли свой текст с летописью типа Троицкой-Симеоновской, где датой смерти митрополита названо тоже 6 декабря. См.: ПСРЛ. Т. XVIII. с. 87; Приселков М.Д. Троицкая летопись…, с. 352.

См.: Татищев В.Н . История Российская…, т. V, с. 70.

Кучкин В.А. Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси…, с. 207, прим.63: «Новгородско-Софийский свод был составлен на основании двух источников: общерусского свода и местной новгородской летописи. Последняя послужила источником и Новгородской I летописи младшего извода», в которой «статьи 1305 г. о нижегородских событиях нет… Следовательно, это известие попало в Новгородско-Софийский свод из общерусского источника — свода митрополита Фотия». Напомним, что А.Г. Бобров рассматривает протограф Софийской I как общерусский свод 1418 г. митрополита Фотия. См.: Бобров А.Г. Новгородские летописи XV века (исследование и тексты). Автореферат дисс… доктора филологич. наук. СПб., 1996. с. 28–29.

ПСРЛ. Т. XVIII. с. 86–87; Приселков М.Д. Троицкая летопись…, с. 352–353.

В решении проблемы ничем не помогает Владимирский летописец XVI в. — памятник «троицкой» группы, обнаруживающий в данном разделе отчетливые следы более позднего воздействия новгородского летописания. Статья под 6814 г. ультрамартовским Владимирского летописца совпадает с той же статьей летописей Троицкой и Симеоновской. Статья под 6815 г. ультрамартовским содержит три дополнительные записи, вклинивающиеся между четырьмя известиями, традиционными для Троицкой и Симеоновской: об оставлении кафедры новгородским архиепископом Феоктистом (второе в статье), о строительстве церкви Яковом Столбовичем (четвертое), о событиях в Нижнем Новгороде (седьмое, заключительное). Текст последнего известия читается во Владимирском летописце так: «Тогда в Нижнем Новѣгородѣ побиша чернь бояръ, а князья Михаило Андрѣевичь прииде из Орды и побиша тѣх вѣнечников [разночтение: «вѣчников»] всѣх» (ПСРЛ. Т. XXX. с. 100). Отметим здесь поздние искажения: Михаил «побиша» (несогласованность в числе глагольной формы), «вѣнечников». Эти детали, а также несомненно новгородское происхождение двух других дополнительных известий показывают, что «нижегородская» запись Владимирского летописца заимствована из летописи «новгородско-софийской» группы (типа Новгородской IV) и не может быть возведена к общерусскому своду кон. XIV-нач. XV вв. — протографу Троицкой и Симеоновской.

В этом смысле показателен вывод А.Л. Хорошкевич: «Антибоярские выступления, как правило, принимавшие первоначально форму вечевых собраний, в которых проявлялась «тенденция к борьбе против феодального господства» (ссылка на: Сахаров А.М. Города Северо-Восточной Руси XIV–XV веков. М., 1959. с. 207), вспыхивали там, где стоял вопрос о политической принадлежности города (в 1304 г. в Костроме против бояр, стремившихся подчинить город Твери, в 1305 г. — в Нижнем Новгороде, в 1340 г. — в Торжке против бояр, втянувших город в антимосковскую борьбу)». См.: Хорошкевич А.Л. Городские движения на Руси второй половины XIII — конца XVI в. // Социально-экономическое развитие России (Сборник статей к 100-летию со дня рождения Николая Михайловича Дружинина). М., 1986. с. 48.

О роли веча в политической жизни Северо-Восточной Руси существует обширная литература. Не все в выводах ученых полностью согласуется с показаниями источников. Так, И.Я. Фроянов справедливо пишет о большой социально-политической активности жителей древнерусских городов (см.: Фроянов И.Я. Киевская Русь. Очерки социально-политической истории. Л. , 1980. с. 134, 235 и дР. ). В то же время к нижегородским событиям 1305 г. не вполне применимо мнение А.М. Сахарова: «…Республиканские порядки [т. е. элементы городского самоуправления, в том числе и вече. — Б.П .] использовались тогда боярской знатью для упрочения своего политического положения и ограничения княжеской власти» (см.: Сахаров А.М. Города Северо-Восточной Руси XIV–XV вв. М., 1959. с. 209). В Нижнем Новгороде боярская знать, напротив, пострадала от вечников. Как некоторое преувеличение приходится рассматривать вывод Ю.В. Кривошеева о том, что «вечевой строй… сдерживал усиление института княжеской власти в целом». Ученый даже считает возможным говорить о «северо-восточном вече» второй половины XIII — нач. XIV вв. «как о реально действующем властном органе всего народа, чутко и остро реагирующем на любые изменения в социально-политической жизни…» (см.: Кривошеев Ю.В. Русь и монголы…, с. 364, 376). Во-первых, совершенно очевидно, что не каждое выступление в городах, названное летописцем «вече», можно рассматривать как таковое в терминологическом смысле (в ряде случаев могли иметь место стихийные волнения, не облеченные в какую-либо организационную форму, так что действия «вечников» могли происходить не по решению общего схода). Во-вторых, столь же очевидно, что вече зачастую становилось инструментом политического давления во время княжеских междоусобиц (история Новгорода Великого дает тому немало примеров). Что же касается социального расслоения городского населения, то оно, разумеется, сомнений не вызывает, но применительно к Новгороду Нижнему закономерен вопрос: происходило ли это расслоение как постепенный процесс на месте, в течение 1221–1305 гг., или социальное неравенство и связанные с ним противоречия были перенесены сюда из Владимиро-Суздальской Руси при основании города? Логика подсказывает второй вариант ответа. Подтверждение его, по-видимому, следует искать в результатах археологического изучения жилищ и предметов быта нижегородцев, хотя точная датировка находок в слоях XIII–XIV вв. затруднена.

См.: Редкие источники по истории России…, Вып. 2, с. 16–19, 92–95; Пудалов Б.М. Синодик нижегородских князей (опыт реконструкции) // Памятники христианской культуры Нижегородского края. (Материалы научной конференции 29–30 марта 2001 года). Н. Новгород, 2001. с. 8–22.