Саймон Рейнольдс - Ретромания. Поп-культура в плену собственного прошлого

Отчасти интерес к этому ролику объясняется тем, как Лопатин ухитрился многократно усилить сентиментальный контекст песни покорителя чартов конца восьмидесятых Криса

Де Бурга, сфокусировавшись всего на одной фразе. А в сочетании с «Rainbow Road» (дорога из цветового спектра, которая, мигая флуоресцентными вспышками, прыгающими взад-вперёд, проносится над крышами небоскрёбов) — это настоящая меланхолия. Будучи фанатом винтажной векторной графики и восьмидесятнических cad-cam-видеопроектов, Лопатин сложил эти составляющие в символ того, как готические горизонты урбанистических пейзажей подавляют радужные яркие цвета. В этом видеоряде раскристаллизовались его тоскливые ощущения от городской жизни, подчёркнутые словами Криса Де Бурга: «Здесь никого нет».

ВСПОМНИТЬ ВСЕ

Лопатин уже давно практикует такой творческий подход, рождённый из переклички времён, как спасение от тоскливых рабочих будней, когда он практически не выходил из офиса. «Я работал пять дней в неделю, умирал со скуки. Тогда я и придумал такой творческий метод, с помощью которого можно было писать музыку, не вставая с рабочего места, просто скачивая ролики с YouTube. Тогда я делал это исключительно для себя, в качестве терапии от грязной офисной работы». «Echo jam» — это не просто монтаж аудио- и видеофрагментов. За нарезкой из вырванных из контекста обрывков скрываются захватывающие открытия: осколки дивной тоски ранних песен Кейт Буш Или Fleetwood Mac; душераздирающая боль Джанет Джексон или Александра О’Нила, обрывки вокальных партий из евротранса (Лопатин маскирует их эффектом эхо). Лопатин не частый завсегдатай клубов и потому всегда замедляет музыку — этот приём впервые был использован легендарным хьюстонским диджеем DJ Screw, который прижимал плёнку па кассетах, доводя гангста-рэп до наркотически вялого темпа. i 'качанные из YouTube, а затем конвертированные и отредактированные в программе Windows Movie Maker отрывки видеозаписей у Лопатина тоже начинают жить в новом медленном ритме. В числе его самых любимых источников: рекламные ротки восьмидесятых телевидения Дальнего Востока и промо-рол и ки коммунистических партий, пытающихся использовать * онременные аудио- и видеотехнологии. В одном из «echo jam» молодая советская пара с радостью показывает портативный

кассетный магнитофон «для него и для неё», с двумя входами для наушников.

Лопатин преуменьшает своё творческое участие в «echo jam»: «Это действительно просто. Мне не очень нравится думать, что это всё мои авторские работы. Я просто аккумулирую то, что происходит на YouTube, дети этим сплошь и рядом занимаются». Отчасти это так, но Лопатин вносит в свои проекты то, что добавляет им концептуальной ценности, — он взывает к культурной памяти и забытому утопизму капиталистического преклонения перед материальными ценностям, в особенности к потребительской составляющей компьютеризации и развития аудио-видео технологий. Собрав свои лучшие работы в 2009-м году в DVD-издание «Memory Vague», Лопатин указал в аннотации к диску, что «в его работах нет никакого коммерческого подтекста, а использованные рекламные ролики лишь средство достижения творческой цели».

Это увлечение в итоге вылилось в полный метр, который Лопатин создал в 2010 году для выставки звукового искусства: изобличительный видеоряд из коммерческих видеозаписей 1994 года, найденных в недрах YouTube. Шестнадцать минут корпоративной рекламы линейки компьютеров Performa («будущее уже встроено в семейство Macintosh от Apple») были конвертированы в тридцатиминутную симфонию «echo jam» «The Martinettis Bring Home a Computer». Лопатин оставил оригинальное название рекламного ролика для своего творения, запечатлев эпизод из начала девяностых, когда казалось, что информационные магистрали открывают совершенно новые горизонты и стирают границы, подобно тому, как это когда-то сделала система автомагистралей между штатами в США.

Изначально взгляд Лопатина зацепил невероятный уровень качества и почти олтменовская режиссура ролика, который, вероятно, был выложен в сеть в качестве портфолио режиссёра (хотя в наше время возможно, что есть настоящие фанаты рекламы, которые усердно следят за сохранением в интернете наследий этого жанра для потомков). Деконструкция Лопатина начинается с отрывка из оригинальной музыкальной темы рекламного ролика, которую он зациклил в тоскливый невесомый

рефрен. Постепенно в эту скучную звуковую идиллию начинают вмешиваться тревожные и тошнотворные звуки, сопровождаемые щелчками компьютерных клавиш. Непонятные звуки на поверку оказываются замедленными репликами счастливой семьи из рекламного ролика: «Мы проводили время с компьютером», «Теперь перед нами открылся новый, другой мир», Самое смешное, что компьютер вошёл в нашу жизнь так легко, словно всегда был его частью.

ВСПОМНИТЬ ВСЕ

Лопатин описывает эту часть своей работы так: «Это хаос культурной революции. Все эти голоса и высказанные желания накладываются друг на друга по мере того, как члены семьи выражают желание обладать этим компьютером и объясняют, почему они этого хотят. Реклама поворачивает угол зрения таким образом, что этот компьютер — символ новой эпохи Возрождения, и он способен вернуть семье былую целостность. Каждый член семьи получит от этой машины то, что захочет. Он объединит их, но при этом не уничтожит их индивидуальности». Но на самом деле этот компьютер — символ нового этапа в семейном отчуждении. «Сетевые» семьи сейчас — это разрозненные, удалённые потоки данных, разбросанные по внешним системам. «Nil Admirari» — какофонический трек на альбоме Oneohtrix Point Never «Returnab, выпущенном в 2010 году, несёт в себе гу же идею. Картину современной семьи, в которую через цифровые каналы проникают ужасы окружающего мира, загрязняя домашний рай ядовитой информацией. «Мама залип-ла на передаче по CNN про террористическую угрозу и оранжевый уровень опасности, — говорит Лопатин. — В то же самое время её сын в соседней комнате играет в Halo 3, в которой в пустынной обстановке Марса пачками убивает каких-то хищников, 1 срисованных по образу и подобию кэмероновских чудовищ».

«The Martinettis Bring Home a Computer» показывает не только тёмную сторону информационных технологий, но и их призм гательность, будущее, которое новый компьютер или гаджет предвещает. Тем не менее скорость технологического прогресса обуславливает то, как быстро каждое новое любимое устройся во беспощадно быстро устаревает. Обновление техники, которое происходит каждые два или три года, — это ещё и су-

щественная экологическая проблема. «Я с трепетом отношусь к форматам, к хламу, к устаревшим технологиям, — говорит Лопатин. — Я свято верю в то, что этот потребительский капиталистический подход меняет наше отношение к вещам в худшую сторону. Все это манит меня назад, но меня тянет желание связать прошлое с настоящим. Это не ностальгия». Он согласен с тем, что идея прогресса как таковая движима экономическими потребностями капитализма в той же степени, как и наукой и человеческой изобретательностью. В 2009 году в своей статье-манифесте он осудил стремление к линейному прогрессу, предложив «создавать площадки для „восторженного регресса”. Где мы могли бы отдать дань уважения прошлому, оплакивать его, восторгаться им и путешествовать во времени». «Исчезнуть в сетевой червоточине» — это определение Нико Мьюли процесса путешествия по интернету так же несёт в себе идею путешествия во времени. Извечный источник идей и спекуляции физиков и популярный инструмент в работе писателей-фанта-стов, «кротовая нора» — это разрыв ткани пространственно-временного континуума, который теоретически может служить тоннелем во времени. Метафора Мьюли придаёт Глобальной сети какой-то квазиастрофизический подтекст — это киберпространство, космос информации и памяти, который, равно как и архивы, работает по принципу пространственной систематизации времени. Они представляют собой системы хранения, в которых объекты расположены в строго установленной после-довате/шности. Компьютеры и Глобальная паутина сделали так, что прошлое стало доступным для каждого, вне зависимости от местоположения или социальных привилегий.