Николь Лоро - Разделенный город. Забвение в памяти Афин

Так делает Фрасибул у Ксенофонта в «Греческой истории», II, 4.12.

Лисий . Там же, 28.

Исократ. Против Каллимаха, 25.

Аристотель. Афинская полития, 40.2. «Высказывание Архина можно перевести как „либо демократия будет верной амнистии, либо ее не станет“» ( Cloché P. La restauration démocratique à Athènes. P. 151).

О двенадцатом боэдромиона см.: Mikalson J. D. The Sacred and Civil Calendar of the Athenian Year. P. 53.

Эти разношерстные [то есть состоявшие не только из полноправных граждан. – Примеч. пер. ] войска обозначаются словом pantodapoí ( Ксенофонт . Греческая история, II, 4.25), которое у Платона («Государство», VIII, 557c1–2) служит характеристикой демократии. Добавим, что для Аристотеля («Политика», V, 1303b10–12) Пирей сам по себе является более демократичным, чем афинский город.

Мы действительно обязаны Архину декретом, опубликованным Энтони Раубичеком ( Raubitschek A. E. The Heroes of Phyle // Hesperia. 1941. Vol. 10. № 3. P. 284–295), который предписывал, чтобы эти доблестные граждане были награждены оливковым венком.

Эсхин предпочитает говорить о людях из Филы («Против Ктесифона», 181, 187, 195, 208), Демосфен, напротив, упоминает « демос из Пирея» («Против Лептина», 149; ср.: «О предательском посольстве», 277, но в 280 Фрасибул «привел народ из Филы»). Повествование в «Афинской политии» переходит от «людей из Филы» (38.1–2) к «тем, кто из Пирея» (38.3–4), чтобы завершиться упоминанием «возвращения из-под Филы и из Пирея» (41.2).

Можно сравнить Лисий. Против Эратосфена, 53, 55–56, 59, 92, 95, 97 (также ср.: «Надгробное слово», 61, 66) и Он же. Против Агората, 63, 77.

Взятие Филы Фрасибулом: Лисий. Против Эратосфена, 52; Ксенофонт. Греческая история, II, 4.2; Аристотель. Афинская полития, 37.1. Но в «Против Тимократа» Демосфена уже Архин берет Филу и, если у Ксенофонта вождями народа после возвращения в Афины являются «Фрасибул и Анит» («Греческая история», II, 3.44), у Эсхина ими станут «Архин и Фрасибул» («О предательском посольстве», 176).

Аристофан. Плутос, 1146. Здесь легко увидеть, на ком лежит реальная тяжесть амнистии.

Лисий. Против Эратосфена, 78 (упоминание Ферамена); Аристотель. Афинская полития, 36.1 (Критий боится, как бы Ферамен не стал народным вождем); Диодор Сицилийский. Историческая библиотека, XIV, 3.6 и 4.1.

Исократ. Против Каллимаха, 32.

Epieíkeia: Платон. Письма, VII, 325b. Жерне ( Gernet L. Droit et société dans la Grèce ancienne. P. 67, note 3) переводит epieíkeia как беспристрастную справедливость [équité] в отрывке из «Риторики» Аристотеля [1376a. – Примеч. пер. ], где беспристрастность ассоциируется с третейским решением о примирении. Но мы напомним, что в «Афинской политии» Псевдо-Ксенофонта epieíkeia является свойством «порядочных людей» [В оригинале неточность, скорее всего имеется в виду Аристотель. Афинская полития, 26.1 и 28.1. – Примеч. пер. ]. В «Ареопагитике» epieíkeia приписывается афинскому демосу за то, что он оплатил долги Тридцати, пойдя гораздо дальше того, к чему его обязывали договоренности.

Лисий. О том, что не следует уничтожать унаследованный от отцов государственный строй в Афинах, 5.

См.: Botteri P., Raskolnikoff M. Diodore, Caius Gracchus et la démocratie / Éd. C. Nicolet. Demokratia et aristokratia. À propos de Caius Gracchus: mots grecs et réalités romaines. Paris: Publications de la Sorbonne, 1983. P. 59–101.

Исократ. Панегирик, 39: Афины первыми ввели законы и установили конституцию ( politeían katestēsato ); стоит сравнить это с очень похожим пассажем из «Надгробного слова» Лисия, который приписывает афинянам установление демократии ( dēmokratían katestēsanto ). См. также: Исократ. Панегирик, 106 (афиняне устанавливают у других «такую же конституцию, как и у них самих»).

Исократ. Панафинейская речь, 119.

Там же. 151, 197; ср.: 164.

Исократ. Ареопагитик, 70.

Исократ. Панафинейская речь, 148.

См. также: Исократ. Панафинейская речь, 130–131 (два способа извратить демократию: превратив ее в аристократию; превратив ее в пустое имя politeía koinē , «общего режима»).

Эту же фр. синтагму dont le sujet est la Cité можно прочитать как «чьим субъектом является Город». – Примеч. пер.

В III книге «Политики» Аристотель, рассматривая вопрос о незыблемости города в череде сменяющих друг друга различных режимов, выражает свой скептицизм по отношению к подобной концепции (1276b1–6); но после того как он тесно связывает идентичность города с постоянством его конституции, он сохраняет hē pólis в качестве субъекта в предложении «когда город меняет одну конституцию на другую» (1276b14).

В повествовании Аристотеля город сначала «радуется» приходу к власти Тридцати ( ékhairon hē pólis : «Афинская полития», 35.3), но уже в начале следующего параграфа он «изнемогает» (36.1).

См. выше главу VI.

Именно так в речи «О мире» (51) Исократ проводит параллели между конституционным усердием афинян и их усердиями по спасению всего города; а в «Государстве» (VIII, 563b5) Платон употребляет pólis там, где можно было бы ожидать politeía .

Аристотель. Афинская полития, 40.3.

Там же. 39.6.

В оригинале Лоро противопоставляет Ville и Cité – этими французскими терминами, оба из которых означают «город», она, очевидно, передает греческое различение между ásty (городом в географическом смысле, городом внутри стен, который противопоставляется khōra , загородной местности; hoi ek toū asteōs – так Аристотель называет остававшихся в городе под властью Тридцати) и pólis (городом в политическом и институциональном понимании слова). Попытка передать это на русский противопоставлением Города и Града привела бы только к путанице. – Примеч. пер.

Напомним, что Тридцать, будучи магистратами, назначенными на собрании, как правило, обозначаются в качестве arkhē – точно так же как в случае Виши говорят о Французском государстве, – а не в качестве krátos.

Употребленная Ксенофонтом формулировка совершенно недвусмысленна: édoxe tōi dēmoi triákonta ándras helésthai [народ постановил избрать тридцать человек. – Примеч. пер. ]; Тридцать должны были записать законы предков, по которым они будут править («Греческая история», II, 3.2). В конечном счете с формальной точки зрения этот захват власти «легален»: именно это и назвали «синдромом Веймара» ( Gothot P. Le passé et l’ avenir. Quelques remarques thérapeutiques à propos du sindrome de Weimar // Le genre humain. L’ ancien et le nouveau. 1993. № 27. P. 61–76).