Николь Лоро - Разделенный город. Забвение в памяти Афин

1. Поскольку это для нас общее место – обозначать любую гражданскую войну как «братоубийственную», мы легко забываем о том, что брат не всегда и не везде является обязательной фигурой жертвы междоусобных битв. Вероятно, мятежники греческих городов, будучи homoīoi , укрепили бы нас в нашей приверженности тому, что по сути своей является лишь простой семантической привычкой. И задача специалистов по Риму – сопротивляться этому искушению и не доверять «фратернизациям» и «братоубийственным войнам», изобилующим в дискурсе наших современников по поводу bellum civile , в то время как латинские тексты говорят о parricidium [847] Jal P. La guerre civile à Rome. P. 295–296 («фратернизация»). Случаев употребления исследователями «фратрицида», даже тогда, когда, как у Петрония («Сатирикон», 80.1), употребляемое слово – это parricidalis , бесчисленное множество. О «фигуральных» употреблениях отцеубийства см.: Thomas Y. Parricidium I. P. 682. .

2. Если мы сосредоточимся на понятии bellum plus quam civile [848] Jal P. La guerre civile à Rome. P. 19–21, 36. , то должны будем констатировать, что конфликт, обрушивающийся на семью, в Риме является чем-то более серьезным, чем гражданская война в собственном смысле, имя которой говорит лишь о противостоянии армий граждан. Как если бы семья заключала в себе все возможные ценности, поскольку в ней есть нечто первичное, абсолютно изначальное. «Более чем гражданская война», война внутри семьи: это высказывание можно прокомментировать, напомнив, что в Риме семья основывает город [849] Ibid. P. 394. вплоть до того, что она часто – как во время аристократической церемонии публичных похорон [850] См. Полибий . VI. 52–54 с критическими замечаниями: Loraux N. Invention d’ Athènes. P. 43. – ставит себя как спектакль, как сам образец римских доблестей. Но следует также добавить, что и сама семья (одна из семей) может вовлечь город в bellum civile [851] Thomas Y. Se venger au forum. P. 66. ; так, Гракхи, как известно, считаются зачинщиками десятилетий кровавых гражданских противостояний [852] Botteri P. «Stásis»: le mot grec, la chose romaine. P. 88–89 и 99–100. . Скажем ли мы тогда, что в римской мысли о конфликте семья в конечном счете является некой реальностью, тогда как в Греции она представляет собой модель и даже зеркало для города, разделенного stásis ? [853] Loraux N. La guerra nella famiglia. Само собой разумеется, мы остережемся от столь категоричного противопоставления. Но в любом случае утверждение «греческий город является семьей» должно быть понято прежде всего как одна из наиболее действенных символических фигур коллектива, носящего имя полис .

3. Syngéneia , с одной стороны, parentes – с другой. В Риме, где отцы ( Patres ) занимают вершину пирамиды, говорят о «родителях» (оттуда мы позднее унаследовали слово parentas , а возможно, и саму вещь). В Греции – в данном случае, в Афинах – говорят syngéneia . Разумеется, нет ничего удивительного в том, что в повседневности судебных тяжб между частными лицами смысл слова может размываться вплоть до утраты его однозначности [854] Sissa G. La famille dans la cité grecque. P. 183. . Тем не менее, как это мимоходом признает один афинский оратор, в подавляющем большинстве случаев syngéneia принципиально означает, как и следовало ожидать, побочную линию, противопоставляемую прямой филиации, которая в данном контексте зовется génos [855] Исей. О наследстве Кирона, 35. См. также у Платона различение ékgonoi/syngeneīs («Законы», IV, 718a7). .

Syngeneīs – Гомер говорил kasígnētoi – итак, в последний раз братья послужат греческой фигурой для того, что мы, унаследовав из чисто латинского языка, называем родственниками и родителями. Однако именно «братья», как правило, образуют греческий город, пребывает ли он в мире (и тогда вместе с Эсхилом будут превозносить политическую koinophilē dianoía , оплот против ужасов génos [856] Эсхил. Эвмениды, 985. ) или же его подрывает конфликт, и тогда нет более сильной ненависти, сразу и семейной, и «политической», чем ненависть сыновей Эдипа [857] В «Семеро против Фив» (880–883) смертельное соперничество братьев является неразрывно семейным и политическим, и примиряет их только сталь (883; см. также 941: pikrós lytēr neikéōn ). Ср.: Alaux J. La liège et le filet. P. 73 и след. .

В конце IV или в начале III века до нашей эры жители маленького сицилийского городка Наконе примирились после diaphorá и доверили бронзе память об этом событии, кодифицированном в декрете: теперь настало время погрузиться в текст, о котором мы уже не раз упоминали в предыдущих главах.

Вернуться в Наконе [859] О его местоположении (рядом с Энтеллой, на юго-востоке от Сегесты, на полпути между Палермо и Селинунтом) см.: Van Effenterre M., Van Effenterre H. L’ acte de fraternisation de Nakônè // Mélanges de l’École française de Rome. Antiquité. 1988. T. 100. № 2. P. 687–700. Об обстоятельствах декрета (вероятно, 345 год до н. э.): Dubois L. Actualités dialectologiques. III. Un réfléchi en -ta dans l’ ouest sicilien // Revue de philologie. 1986. № 60. P. 102–105. ? Если после 1980 года – даты первой публикации документа – в течение целого десятилетия надпись в Наконе наперебой комментировали историки и лингвисты, счастливые от того, что располагают новым документом, во многих отношениях уникальным по своему жанру [860] Впервые опубликованный в 1980 году Джузеппе Ненчи ( Nenci G. Sei decreti inediti da Entella // Annali della Scuola Normale Superiore di Pisa. Serie III. 1980. Vol. X. № 4. P. 1271–1275), текст стал объектом систематизированной публикации Ашери ( Asheri D. Osservazioni storiche sul decreto di Nakone) и отдельного сборника, включающего статьи Алессандри и Савалли ( Savalli I. Alcune osservazioni sulla terza iscrizione da Entella // Materiali e contributi per lo studio degli otto decreti da Entella / Ed. G. Nenci. P. 1055–1067). К тезисам Ашери ( Asheri D. Formes et procédures de reconciliation dans les cités grecques) снова вернулся Филипп Готье ( Gauthier P. La dokimasia des victimes. Note sur un inscription d’Entella // Annali della Scuola Normale Superiore di Pisa. Serie III. 1984. Vol. XIV. № 4. P. 845–848), а также Дюбуа и ван Эффентерры. Я сама комментировала вопрос о братьях в: Loraux N. La guerrra nella famiglia. , то теперь, когда горячка немного спала, можно, оставив в стороне другие аспекты, сосредоточиться на примирении в Наконе.

Безусловно, этот декрет является экстраординарным текстом как из‐за символической одновременности, которую он предполагает между своей формальной редакцией и процедурой, неразрывно политической и религиозной (созыв собрания и жертвоприношение), которую он предписывает [861] См.: Asheri D. Osservazioni storiche sul decreto di Nakone. P. 1038. , так и по своему способу превратить братство, столь дорогое для спекуляций философов, в институт. Но поскольку примирение в Наконе отражает вполне общегреческое представление о stásis и homonoía , его следует поместить в один ряд с теми, что имели место в Афинах в 403 году или в эллинистической Алифере. Ибо этот гапакс , на чьей единичности так настаивал Давид Ашери, в действительности не является таковым, поскольку в нем можно видеть одну из стратегий по защите города от конфликта, и читатель, уже знакомый с гражданскими операциями демонстративного стирания [862] См. выше главу VII. , вполне мог бы увидеть в нем документ настолько же образцовый, насколько и поразительный.