Николь Лоро - Разделенный город. Забвение в памяти Афин

Представляет ли собой арбитраж, как считал Жерне, «иную концепцию по отношению к правосудию трибуналов, более древнюю [997] Этот вечный примат древнего у Жерне… и все еще живучую» или нет, важнее всего та роль, которая придается в нем примирению в настоящем времени, вплоть до того, что, когда арбитр должен, несмотря ни на что, разрешить спор, считается, что он должен судить не по закону, а по «праву справедливости» [en «équité»] [998] См.: Gernet L. Droit et société dans la Grèce ancienne. P. 113, где цитируется: Аристотель. Риторика, I, 13.1374b ( tó epieikés ). Заметим, что именно за беспристрастную справедливость ( epieikeía ) в 403 году Платон хвалит афинский dēmos («Письма», VII, 325b). . Но обнаруживая здесь глаголы примирения – dialláttein и dialýein , – как не вспомнить о тех уже не судебных, но политических процедурах, какими в греческих городах [999] О Наконе см. выше главу IX. являются торжественные примирения, которыми завершается stásis , – примирения, обозначаемые именно этими словами, diálysis и diallágē [1000] Diálysis: Аристотель. Афинская полития, 38.3; 39.1; 40.1; о коннотациях, связанных с этим словом, см. выше главу IV; dialláttein и diallágē , употребленные по поводу 403 года: Ксенофонт. Греческая история, II, 4.38; Исократ. Против Каллимаха, 25. ?

Здесь я и обнаруживаю свой исходный вопрос о тесных связях díkē и stásis : в самом деле, хотя мы можем резонно «разглядеть в учреждении публичного арбитража желание остановить разбирательства как можно раньше, до того как они дойдут до судов» – и независимо от того, вправе ли мы интерпретировать вместе с Жерне этот институт как «сопротивление огосударствлению правосудия» [1001] Gernet L. Droit et société dans la Grèce ancienne. P. 117, note 3 и P. 114. , – то как не обосновать его создание политикой амнистии, которой в эти последние годы V века определялась восстановленная демократия?

Отважимся на гипотезу: как если бы отвращение к тягостным судебным процедурам в то время вдохновляло все решения города, запрещая возбуждать судебный процесс, когда тот мог повлечь за собой возвращение столь жгучих обид слишком недавнего прошлого, афинская демократия возжелала насколько возможно полного примирения между гражданами, и как раз в том же самом движении она и создала на будущее институт арбитража, тем самым актуализируя и свой неизбывный интерес к удовлетворительному разрешению споров между частными лицами [1002] В надгробном слове, которое Перикл произносит у Фукидида, одним из обязательных условий для похвалы демократии является то, что «согласно законам в том, что касается частных распрей [ pròs tá ídia diáphora ], все причастны равенству» («История», II, 37.1). . Тем самым должны были быть переведены в русло переговоров – или, по крайней мере, отвлечены в их сторону – все распри, как публичные, так и частные, противопоставлявшие одних афинян другим.

В самом деле, зная, что конкретным содержанием призыва mē mnēsikakeīn , предписывающего не «припоминать злосчастья» (эвфемизм, обозначающий олигархическую диктатуру Тридцати и ненависть между гражданами противоположных лагерей), был запрет инициировать любой процесс, затрагивающий события, память о которых город хотел бы стереть [1003] Об этом свидетельствует то, что гелиасты [члены гелиэи, главного народного суда присяжных в Афинах. – Примеч. пер. ], будучи судьями, обязывались дать особую клятву об амнистии ( Андокид. О мистериях, 91), дублируя и уточняя ту, которую они, как граждане, приносили koinēi [сообща, вместе. – Примеч. пер .] (Там же. 90). , мы еще лучше понимаем все то, что в свою очередь роднит акт гражданского примирения с процедурой арбитража, – но здесь это «чистый» или очищенный арбитраж [1004] См. выше главу IX. , искусственно удерживаемый в своей примирительной сущности и не предваряющий никакой процесс.

Запрещая все díkai , которые могли бы разжечь старую злобу, город, несомненно, хочет избежать пробуждения недопустимого «гнева» – гнева, в гражданской войне сталкивавшего партии друг с другом [1005] Гнев до такой степени является конститутивным для stásis , что акт примирения в аркадийском городе Алифейра (III век до н. э.; см.: Te Riele G. - J. - M. - J. Contributions épigraphiques à la connaissance du grec ancien. P. 343) заменяет традиционное mnēsikakeīn на глагол mnasikholān («помнить гнев(ом)»). , но также и гнева афинских судей против обвиняемых, возможно, не являвшегося одним лишь аристофановским топосом [1006] Повторяющаяся тема в «Осах» Аристофана, где предвзятость по отношению к обвиняемому представляется едва ли не обязательной (см.: 880–881, 893–894 и 942–943). Но весь свой смысл эта тема приобретает в судебной речи, в «Против Эратосфена» Лисия, произнесенной как раз во время демократической реставрации перед народным трибуналом против одного из Тридцати ( orgizómenoi : 90; orgísthēte : 96). , – и тем самым стремится обезопасить себя от риска продолжения или возобновления stásis на другой почве. Тем более что наши источники приписывают тому же самому Архину, умеренному политическому мужу и великому победителю времен демократической реставрации, как то, что он заставил соблюдать амнистию, призвав афинян предать смерти без суда одного упрямого демократа, захотевшего припомнить прошлое [1007] Аристотель. Афинская полития, 40.2. Речь идет о процедуре apagōgē [привлечение к ответственности. – Примеч. пер. ], исключающей любой процесс перед трибуналом. , так и изобретение paragraphē , «возражения о неприемлемости», известного нам благодаря речи Исократа «Против Каллимаха», с чьей помощью обвиняемый мог помешать проведению процесса, который инициировался его противником в нарушение амнистии [1008] Напомним, что с этого момента он считался истцом и говорил перед трибуналом первым. См. комментарии: Paoli U. E. Studi sul processo attico. P. 99 и 121–122. О «Против Каллимаха» см.: Kühn J. - H. Die Amnestie von 403 v. Chr. im Reflex der 18. Isokrates-Rede // Wiener Studien. 1967. № 80. S. 31–73. .

Поэтому, хотя и вполне возможно, что институт арбитров самим своим существованием свидетельствует о сопротивлении афинян огосударствлению правосудия, тем не менее договорным отказом от предъявления своих претензий и прав в судах, о котором торжественно объявляют оба лагеря, афиняне свидетельствуют о совсем другом сопротивлении: о сопротивлении, испытываемом объединенным городом перед возможностью судебного процесса, в котором он видит продолжение той борьбы, что он больше всего хотел бы забыть [1009] Тем более что, если афинское правосудие «создано […] для того, чтобы санкционировать порядок, принятый, как только общество вернулось в равновесие» ( Gernet L. Droit et société dans la Grèce ancienne. P. 67), проведение процессов, которые, заново поднимая вопрос о конфискации имущества при Тридцати, могли бы подвергнуть восстановленный порядок сомнению, уже само по себе противоречило этому важнейшему принципу. .