Артур Озолин - Из истории гуситского революционного движения

Кто же должен был осуществить реформацию церкви? На какие социальные слои общества думали в данном случае опереться вожди таборитов? Таборитские манифесты были обращены к светским властям — королям, князьям, господам и городам, т. е. имущим светским элементам. Несколько раз употребляется выражение «богатым и бедным», «всем вообще», однако это лишь общая, не конкретизированная формулировка. Крестьянство упоминается лишь вскользь.

Содержание манифестов 1430–1431 гг. говорит о значительном поправении руководства таборитов. В манифестах нет высказываний в хилиастическом духе. В них признается деление общества на сословия, нет отрицания духовенства как отдельного и привилегированного сословия. Это было, по-видимому, не только тактической уступкой, но и идейным сдвигом вправо руководителей таборитов.

Социально-экономические отношения в самом Таборе также эволюционировали, к этому времени в направлении превращения его в типичный бюргерский город вместо прежнего центра революционной борьбы крестьянства и городской бедноты. В руководстве таборитского движения все большее влияние приобретали выходцы из низшего Дворянства, бюргерские элементы, некоторые прежние рядовые члены таборитских общин, разбогатевшие за время гуситских войн и выступающие теперь с умеренных позиций. Требования таборитских манифестов 1430–1431 гг. во многом отвечали по их содержанию и направленности важнейшим положениям учения Яна Гуса и программы радикальной части бюргерской оппозиции первых лет гуситских войн, но уже не отражали со всей полнотой революционных чаяний крестьянской бедноты и городского плебса.

Заключая характеристику манифестов, мы можем отметить, что они свидетельствуют не только об эволюции вправо таборитского лагеря, но и о том, что продолжалась энергичная борьба против церковного феодализма, прежде всего за дешевую церковь. Последовательное осуществление этого требования могло принести весьма существенные положительные результаты и убыстрить социально-экономическое развитие чешских земель вообще. И в эти годы табориты не отказались от активных способов борьбы за свои жизненные права, хотя давно уже не выступали под знаменами хилиазма. Они еще полны были решимости бороться за победу своих идеалов, что подтверждается таборитской практикой конна 20-х и первой половины 30-х годов. Положительное значение имела и пропаганда таборитами своих взглядов в соседних странах, служившая укреплению дружественных связей революционного чешского народа с народами Германии, Венгрии, Польши, Франции. Эта пропаганда вызвала значительный рост гуситских откликов в ряде стран Европы.

Приведенные нами сведения об учении и деятельности Яна Желивского, Петра Хельчицкого, материалы клатовских решений таборитов и таборитских манифестов, данные о походах радикальных гуситов внутри Чехии против феодально-католических сил, об уничтожении феодальных замков, монастырей — все это позволяет нам высказать ряд предположений о программных принципах плебейско-крестьянского лагеря таборитов в период после 1419–1422 гг.

Основой стремлений таборитов остается по-прежнему попытка решения главным образом насущных социально-экономических вопросов. Табориты продолжали борьбу против крупной феодальной собственности, за создание благоприятных условий для ведения мелкого крестьянского хозяйства. Целый ряд вопросов, выдвигавшихся на первом, хилиастическом этапе движения, сохранил и теперь свое значение. Крестьяне по-прежнему боролись за свободное пользование общинными угодьями, что было раньше важной составной частью хилиастических статей. Опыт крестьянских движений в других странах говорит о том, что это требование могло выступать и вне хилиастической программы, как это было в 12 тезисах немецких крестьян в 1525 г.

Таборитское движение и в эти годы носило антицерковный характер, то есть было направлено в первую очередь против церковных феодалов. По-прежнему выдвигалось требование отмены церковной десятины. Обсуждение насущных вопросов экономической жизни крестьянства на Клатовском, Писецком и Таборском синодах 1422–1424 гг. говорит о том, что там стоял, в частности, вопрос об ограничении крестьянских повинностей, о прекращении взимания чрезвычайных поборов, связанных нередко с военной обстановкой того времени. Объективное содержание крестьянского движения и в эти годы — это борьба за максимально более свободную крестьянскую собственность, за наиболее благоприятные условия для ведения хозяйства мелкого собственника в деревне. Нельзя, конечно, не отметить, что теперь уже нет и речи о попытках осуществления идей потребительского коммунизма, нет и практики такого рода. Совершенно очевидно, что идеалы крестьянской и городской бедноты давно уже были отодвинуты на задний план и на первое место выступили интересы зажиточного крестьянина. Борьба против крупной феодальной собственности на этом этапе выразилась в том, что продолжались нападения на монастыри, многие из которых были разрушены в эти годы. У нас нет никаких данных о том, что табориты где-либо вернули церкви ту собственность, которая была у нее отнята в первые годы гуситских войн. Я. Пршибрам даже не упоминает об этом в трактате, написанном в 1429 г., и, наоборот, главное свое внимание он направил как раз на осуждение практики захвата чужой собственности таборитами, причем не только церковной, но и светской. Можно полагать, следовательно, что в этом отношении еще не было крупных принципиальных отклонений в направлении возврата к старому. Об этом же говорит и внутренняя борьба в Праге в 1427–1429 гг., продолжавшая там споры вокруг собственности, конфискованной у патрициата, короны и светских феодалов еще в 1420–1421 гг. Фактически крестьяне в большей части страны, которая была в то время под властью гуситов, не несли феодальных повинностей в пользу церкви, возможно — и в пользу светских феодалов, хотя бы частично.

Продолжавшиеся в течение всего периода 20-х и в начале 30-х годов нападения таборитов на феодальные замки также нельзя считать результатом осуществления только определенных военных планов руководителей таборитов или следствием корыстных целей гуситском шляхты. Наряду с этими эгоистическими планами шляхты, примыкавшей обычно в корыстных целях к лагерю таборитов, боевые действия походных войск служили непосредственным интересам крестьянства. Уничтожение рыцарских замков способствовало ослаблению военной мощи господствующего феодального класса, и в этом проявилась антифеодальная направленность крестьянского движения и в поздние годы гуситских войн.

Думается, что для определения характера таборитского движения в рассматриваемые годы далеко не последнюю роль играют гуситские походы за границу. Мы не можем считать их выражением интересов только бюргерской оппозиции, хотя она была в них заинтересована и могла являться их организатором. Гуситские походы в Германию, Польшу, Венгрию нашли чрезвычайно широкий отклик в странах Европы именно в силу их демократического характера. Рассматривать их как выражение интересов только бюргерской оппозиции значило бы крайне ограничить их действительное содержание и снизить их историческое значение. Походы эти были одним из выражений зарождающейся солидарности трудящихся слоев разных народов Европы, куда входили не только представители бюргерства, но и крестьянство и плебс городов. Именно в эти годы окрепли интернациональные связи гуситов и имели место факты братской солидарности угнетенных.