Епифан Ковтюх - «Железный поток» в военном изложении

В белогвардейской газете «Кубань» от 4 сентября (по ст. ст.) была помещена следующая оперативная сводка штаба Добровольческой армии:

К утру 1 сентября 1918 г. бои в районе Белореченской продолжаются. Подробности боя у Белореченской были таковы: ночью с 28 на 29 августа и в течение всего следующего дня противник вел настойчивые атаки на Белореченскую с юго-запада, пытаясь форсировать реку Белую. С большими для противника потерями все атаки отбивались нашей конницей. К вечеру 29 августа, подтянув свежие подкрепления, противник с новой силой возобновил наступление по всему фронту, и на участке между Ханской и Белореченской ему удалось форсировать реку. Обходя затем наш левый фланг по восточному берегу реки Белой, при поддержке редкого по силе огня с западного левого берега, значительно командующего над правым, противник вынудил наши части отойти первоначально к окраине ст. Белореченской, а потом и вовсе очистить станицу.

Подлинную подписал генерал-квартирмейстер штаба Добровольческой армии генерального штаба полковник Сальников.

Верно: генерального штаба полковник (подпись).

Белые придавали очень большое значение бою в районе Белореченской. Деникин писал:

29-го после горячего боя большевики овладели Белореченской и стали укрепляться в ее районе; 1 сентября возобновили атаки крупными силами к югу от станицы через Ханскую в направлении Майкопа; большевикам удалось перейти реку Белую и даже захватить станицу Ханскую. На другой день, распространяясь к северу, большевики смяли заслон Моллера и в ночь на 4-е обрушились всеми силами на части Покровского, преграждавшие им путь на восток, опрокинули их, ушли за Лабу и, соединившись там с Сорокиным, стали в районе Курганной

По занятии станицы Белореченской выяснилось, что несколько дней тому назад здесь находились главные силы Красной Северо-Кавказской армии. Они были выбиты из станицы Белореченской ген. Покровским и отброшены в северо-восточном направлении, в район Армавира, откуда они как будто намеревались отходить дальше в Терскую область. Чтобы, наконец, догнать главные силы Северного Кавказа и соединиться с ними, необходимо было 13 сентября двигаться дальше, но тут возникла задержка: 2-я и 3-я колонны, несмотря на то, что они шли по пути, очищенному от противника, отстали на два перехода. Зная о том, что обе колонны мало боеспособны, так как в них влиты различные части на ст. Тоннельная, и что по уходе 1-й колонны дальше белые могут, заняв вновь станцию Белореченскую, отрезать их, я решил задержаться на один день. Частям колонны было приказано выдвинуться на 5–6 км от станицы Белореченской на север и занять оборонительную позицию, упираясь флангами в реку Белую.

Белые, получив подкрепление, перешли в наступление. Захваченные у грузинской дивизии патроны и снаряды позволили нам успешно отразить все попытки противника. Я надеялся, что 2-я и 3-я колонны подойдут к вечеру. Однако, их не было ни в этот, ни на другой день. Между тем белые все усиливали напор, угрожая нам окружением. Они осмелели настолько, что на третий день, сосредоточив сильную кавалерийскую группу на нашем левом фланге, вечером ворвались в западную часть станицы Белореченской, откуда их удалось выбить с большим трудом. Истощились и запасы патронов. Нам не оставалось ничего иного, как двигаться дальше. Но теперь это была уже не такая легкая задача. Белые, успели к этому времени окопаться на окружающих Белореченскую возвышенностях в 7–8 км от станицы. Чтобы прорвать кольцо белых, приходилось опять прибегать к ночному бою.

Имея точные сведения о расположении и группировке противника, я созвал командиров частей, посоветовался с ними, и тут же после совещания дал следующие распоряжения:

С наступлением темноты постепенно прекратить стрельбу с тем, чтобы противник успокоился; после этого совершенно скрытно подвести части сомкнутым строем, без выстрела, к окопам белых, где и залечь. Начальнику артиллерийского дивизиона до наступления темноты пристреляться по окопам. Начало атаки — 2 часа ночи. Все передвижения частей закончить к 1 часу 30 минут. В 1 час 45 минут из всех наведенных орудий выпустить беглым огнем по 10 снарядов, после чего частям колонны ворваться в окопы противника. Главный удар нанести по окопам, расположенным с правой и левой сторон железной дороги, для чего назначаются Славянский и Полтавский полки. Кавалерийскому полку находиться в резерве и быть готовым к поддержке и преследованию противника.

К вечеру белые пробрались в наш тыл, бросив кавалерийскую группу на Пшехскую, где были расположены обозы и беженцы. Но тут произошел следующий случай: находящиеся в обозе раненые, а также и сами беженцы, увидев казаков (которых легко было отличить от своих, так как они носили на шапках белую ленту), подняли крик; сначала это был крик испуга и ужаса, но вдруг он превратился в грозный рев: «Бей казаков!». С этими криками многотысячная толпа мужчин и женщин, руководимая ранеными, ринулась навстречу казакам. Увидев, что этой толпе нет конца, казаки остановились. Безоружная толпа ободрилась и еще смелее двинулась на них. Тогда казаки повернули и быстро отступили, покинув наш тыл и оставив в покое Пшехскую. Так ранеными вместе с беженцами был отражен набег казаков.

С наступлением темноты огонь всюду утих. Части колонны скрытно подходили к исходным пунктам ночной атаки.

В сумерки ко мне в штаб привели отпущенного ген. Покровским пленного красноармейца с письмом на мое имя. В письме после многих проклятий было написано:

Ты, мерзавец, опозорил всех офицеров русской армии и флота тем, что решился вступить в ряды большевиков, воров и босяков; имей в виду, что тебе и твоим босякам пришел конец, ты дальше не уйдешь, потому что окружен моими войсками и войсками генерала Геймана. Мы тебя, мерзавца, взяли в цепкие руки и ни в коем случае не выпустим. Если хочешь пощады т. е. за свой поступок отделаться арестантскими ротами, тогда я приказываю тебе исполнить мой приказ следующего содержания: сегодня же сложить все оружие на ст. Белореченской, а банду разоруженную отвести на расстояние 4–5 верст западнее станицы; когда эго будет выполнено, немедленно сообщи мне на 4-ю железнодорожную будку.

Под письмом стояла подпись ген. Покровского. Раздумывать о чем-либо не приходилось. Ответ у меня был готов, оставалось лишь дождаться двух часов ночи.

В 1 час ночи от командиров частей поступили донесения, что их части благополучно подошли вплотную к позиции белых и залегли. К этому же времени, наконец, прибыли к Белореченской передовые части 2-й колонны, при которых находились Матвеев и начальник его штаба т. Батурин. Я поспешил к ним, в короткой беседе изложил подробно всю обстановку, свои намерения и просил Матвеева оказать поддержку в ночной атаке. Матвеев в этом отказал, мотивируя свой отказ усталостью войск и тем, что они еще не подошли. Тогда я стал его просить помочь теми частями 2-й колонны, которые в данный момент вступают в станицу. Матвеев отказал и в этой просьбе. Однако на помощь пришел т. Батурин. Он уговорил Матвеева расположить 2-ю колонну не в станице, а на станции Белореченской в виде резерва моей колонны и помочь своей артиллерией. Такое расположение 2-й колонны дало мне возможность снять свой резерв и усилить атакующие части и артиллерию.