Тэймур Галимов - Киевские митрополиты между Русью и Ордой (вторая половина XIII в.)

Однако в историографии этот крайне интересный эпизод в жизни Черниговской епископии не был глубоко исследован. Произошедшие события либо не замечались, так, например, митрополит Макарий продолжал утверждать, что центром церковного округа оставался Чернигов ( Макарий ( Булгаков ), свт., митр. История Русской Церкви. Кн. 2. С.667), либо в контексте более позднего времени в качестве центра епископии в монгольский период подразумевался Брянск (История иерархии русской православной церкви / М.Е. Губонин, иссл. группа Ф.А. Гайда. М., 2006. С. 539). Помимо всего, было высказано мнение, что некоторое время Порфирий возглавлял вдовствующую Смоленскую кафедру (Там же. С. 542). Скорее всего, произошло следующее: в связи с разорением Чернигова и в силу политической ситуации вызванной падением статуса Черниговского княжеского стола и возвышения княжеских столов прежде менее значимых городов Глухова и Брянска, епископы, а вместе с ними кафедра, перемещалась в Глухов, а несколько позже в Брянск. При этом титул епископов оставался прежний и связывался с Черниговым. В качестве подобных примеров можно рассматривать ситуацию с Юрьевскими епископами, кафедра которых однажды перемещалась в город Святополч (1095–1103 гг. ПСРЛ. Т. 2. Стб. 219, 256), киевскими митрополитами кафедра которых на начальном этапе христианизации Руси вероятнее всего была связана с Переяславлем, до 1237 г. (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 151, Стб. 208), а в период монгольского господства, с Владимиром и Москвой, с сохранением титула «Киевские» (до 1458/1461 гг.).

Суздальская летопись по Лаврентьевскому списку сообщает о деталях спасения иерарха предельно кратко: «блжныи же єпйть Кирилъ. вза кназа мертва. идьі из Бѣлаѫзера. и принесе и в Ростовъ» (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 465). Однако Суздальская летопись по Академическому списку конкретизирует: «блжныи же тепъ Кирил ида з Бѣлаѫзера тамо избыв ратных, и прїиде на место идѣже оубїет быс велїкїи кнзь Юрьи, и ѫбрѣте тѣло ег, взем же и принесе е в Ростов» (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 520). Принадлежность сюжета ростовскому владычному своду XV в., несомненно, симпатизирующему своему прошлому, не подлежит сомнению. О происхождении второй части Суздальской летописи по Академическому списку: Шахматов А.А. Обозрение русских летописных сводов XIV–XVI вв. М; Л., 1938. С. 222–230. Примечательно и изображение возвращения епископа Кирилла на рисунке лицевого летописного свода XVI в. Он представлен восседающем на коне. Его сопровождают как конные, так и пешие люди. Однако все они без оружия (Лицевой летописный свод… М., 2014. Кн. 5. С. 390).

Казалось бы, поездка Кирилла для сбора воинства из Ростова в Белоозеро, выглядит весьма убедительной. Удаленность Белоозера от Ростова (440 км) позволяла в срочном порядке приблизительно за 12 часов покрыть это расстояние на коне. Даже с учетом статуса епископа, необходимости отдыха лошадям и времени самого процесса мобилизации, это не могло занять более 2–3 дней.

Отъезд ростовского иерарха из обреченного города схож с событиями 1382 г., когда митрополит Киприан, под предлогом спасения жены князя Евдокии, отбыл из Москвы. (ПСРЛ. Т. 11. С. 72–73). Поход Токтамыша на Москву имел отличное значение и иные цели чем действия Батыя в отношении Киева (о мотивах военного похода Токтамыша: Миргалеев И.М. Правление Токтамыш-хана // История татар с древнейших времен. В 7 т. Том III. Улус Джучи (Золотая Орда). XIII — середина XV в. Казань, 2009. С. 706–712; Горский А.А. Средневековая Русь. О чем говорят источники. М., 2016. С. 144–170; Горский А.А. Москва и Орда. М., 2016. С. 75–114). Однако действия митрополита и в первом и во втором случае обнаруживали их человеческую слабость — страх погибнуть в период осады города.

Судя по летописным записям, встреча тела Юрия была немноголюдной и лишенной обычных в подобных случаях ярких скорбных эмоций: «и пѣвъ надъ ним ѫбычнъж пѣс. со игумены. и с клирошанъі. и с попъі. со многами слезами вложиша и в гробъ оу стоє Бци» (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 465). Встреча же родного ростовского князя Василька изобилует сюжетами городской панихиды: «послаша по кназа [Василька, прим. Т.Р.]. принесоша и в Ростовъ. и понесоша и в град. и множство народа изидоша противу кму. жалостнъж слезъі испущающа. ѫставше такого утѣшенъ. ръідаху же народа множство правовѣрных. зрѧще ѫца сирым. и кормителѧ ѫходѧщим. печалным оутѣшеньє великою. ѫмрачным звѣзду свѣтоносну К зашедшю. на весь бо црквныи чинъ» (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 466).

Летописи не сохранили известий о конкретных разрушениях, как и о ходе боев в Ростове. Все это указывает на то, что вероятнее всего, город сдался без боя. В пользу предложенной версии свидетельствует сообщение о князе Василько. Во время осады Ростова, князь Василько с войском был на пути к реке Сить. Его задача заключалась в соединении с силами великого князя владимирского, Юрия. По сути Ростов оставался без защиты.

В 1239 году ростовский епископ уже сопровождал тело князя Юрия во Владимир: «Посла Æрославъ кнѧз великии. по брата свокго Геwргиæ. в Ростовъ. и привезоша и к Володимерю. и не дошедше ста. изидоша из града противу кму. єпспь Кирилъ. и Диѫнисии архимандритъ. понесоша и в град. сь єпспмь. и игуменї. и попове. и черноризци. и не бѣ слъішати нѣnæ в плачи. и велици вопли. плака бо са весь град. Володимерь по нем. Æрослав же. и Отославъ. и кнази Рустии» (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 467).

А.В. Соловьев полагал, что все действия Ярослава Всеволодовича были продиктованы самостоятельным утверждением за собой титула великого князя и как следствие возрождением Северо-восточных земель. Быстрое восстановление разоренных земель ученый связывал с миграцией на территорию подвластную Ярославу жителей Южной Руси, гонимых различными бедствиями, происходящими у них на родине. По мнению исследователя, успешная деятельность Ярослава позволила ему с легкостью получить в 1242 году у Батыя в Орде титул «старей всем князем в русском языце» ( Соловьев А.В. Заметки к «Слову о погибели Рускыя земли» // ТОДРЛ. М; Л., 1958. Т. 15. С. 99–101). Подобное предположение о самоличном присвоении титула как Ярославом Всеволодовичем, а после его смерти и его братом Святославом, предполагал и Кривошеев Ю.В ( Кривошеев Ю.В. Русская средневековая государственность… С. 41–43).

Согласно 13 правилу Антиохийского собора, все действия Кирилла во Владимирской епархии даже в условиях вдовствующей кафедры без специального на это призыва или обращения, считались бы недействительными (Правила Православной Церкви с толкованиями Никодима, епископа Далматинско-Истрийского… С. 73). Помимо того, согласно 9 правилу того же собора, епископ в подобном случае, был обязан руководствоваться мнением своего митрополита (Там же. С. 69). Однако в этот период первосвятитель на Руси уже либо отсутствовал, либо общение с ним не представлялось возможным. В складывавшихся условиях участие Кирилла в погребении великого князя во Владимире обладало бы двусмысленностью и могло повлечь осложнение и без того не простых отношений между Ростовом и Владимиром. Однако, уже через два года возникшее затруднение было решено. Произошедшие перемены, скорее всего, объяснялись последовавшим от преемника Юрия, Ярослава Всеволодовича, приглашением. Только тогда Кирилл принял участие в переносе останков великого князя в стольный город и совершил там поминальную службу по Юрию.