Александр Майоров - Русь, Византия и Западная Европа: Из истории внешнеполитических и культурных связей XII—XIII вв.

Впрочем, несмотря даже на утрату внешнеполитического суверенитета галицко-волынских князей, признавших свою зависимость от ханов Орды, царский титул не был полностью исключен из употребления в Галицко-Волынской Руси и еще какое-то время применялся в отношении потомков Романа Мстиславича. Однако смысловое содержание понятия «царь» при этом существенно изменилось.

Мы уже видели, что царский титул несколько раз применяется в источниках к внуку Романа, владимиро-волынскому князю Владимиру Васильковичу. В сцене оплакивания князя, представленной в Галицко-Волынской летописи, вдова Владимира произносит:

Цесарю мои благыи, кроткыи, смиреныи, правдивыи! Во истиноу наречено бысть тобе имя во крещеньи Иван, всею добродетелью подобенъ есь емоу. Многыа досады приимъ от своихъ сродникъ, не видехъ тя, господине мои, николи же противоу ихъ злоу никоторого же зла воздающа, но на Бозе вся покладывая. [2340] Там же. Стб. 919–920.

И хотя в продолжении сцены оплакивания и похорон «лепшие мужи владимирские» говорят, что усопший князь «наследовал путь деда своего» [2341] Там же. Стб. 920. (то есть Романа Мстиславича), ясно, что с точки зрения наследования царского титула и связанного с ним статуса полной аналогии Владимира с Романом быть не может. Царский титул Владимира Васильковича применяется в летописи лишь для того, чтобы подчеркнуть нравственные и христианские добродетели «кроткого» и «правдивого» князя, смиренно сносившего «досады» и не противившегося «злу», во всем полагавшегося на Бога. Отсюда и сравнение Владимира не со светским владыкой, а со св. Иоанном — Иоанном Крестителем или, может быть, Иоанном Златоустом. [2342] Не случайно о царском достоинстве Владимира Васильковича упоминается в летописи в связи с описанием его кончины, явившейся следствием тяжелой болезни и страданий князя, прославившегося своими щедрыми пожертвованиями церкви и благочестием. См.: Андрощук Ф., Чельстрем А. «Се же бысть вторы Иевъ»: болезнь князя Владимира Васильковича и ее библейские параллели // Ruthenica. Т. 6. Киев, 2007.

Как видим, в случае с Владимиром Васильковичем царский титул возвращается к тому основному значению, которое он приобрел на Руси в XI–XII вв. По наблюдениям И.П. Еремина, весь летописный рассказ о болезни и смерти этого князя «переключается в отчетливый агиографический строй повествования — в стиле повестей Киевской летописи о смерти Ростислава Мстиславича и его сыновей — Мстислава и Давида». Есть между ними и дословные совпадения: молитва Владимира Васильковича перед смертью буквально соответствует молитве Давида Ростиславича; плач вдовы Владимира Ольги по мужу почти дословно воспроизводит плач вдовы Давида Ростиславича над его телом; «лепшие мужи» владимирские оплакивают смерть своего князя Владимира Васильковича точно так же, как и «лепшие мужи» новгородские смерть Мстислава Ростиславича. [2343] Еремин И.П . Волынская летопись… С. 113–114. См. также: Еремин И.П . Киевская летопись как памятник литературы // ТОДРЛ. Т. VII. М.; Л., 1949. С. 85–90.

Добавим к этому, что в Смоленске в XII в. сложилась устойчивая тенденция к прославлению местных князей, щедро наделяемых царскими титулами и соответствующими эпитетами. В одном из произведений смоленской литературы того времени — «Похвале князю Ростиславу Мстиславичу», дошедшей в составе Нифонтовского сборника первой половины XVI в. (рукопись, составленная игуменом Иосифо-Волоколамского монастыря Нифонтом Кормилицыным и содержащая различные сочинения в защиту официального православия) говорится, что Ростислав за свои высокие добродетели был удостоен от Бога «ц[а]рствовати в всеи Рускои земли» (РНБ. РО. Q. XVII. 15. Л. 469). Ростислав Мстиславич прямо назван здесь «треблаженным и святым», что недвусмысленно свидетельствует о претензии на установление церковного почитания этого смоленского и великого киевского князя. [2344] Щапов Я.Н. «Похвала князю Ростиславу Мстиславичу» как памятник литературы Смоленска XII в. // ТОДРЛ. Т. XXVIII. Л., 1974.

В рассматриваемом нами случае с Владимиром Васильковичем изменяется не только смысловое содержание царского титула, но и форма. Царский титул этого Владимиро-Волынского князя утратил свой прежний детерминант, придававший ему общерусское значение — цесарь в Рускои земли , который мы видели в титуле его деда Романа Мстиславича и некоторых великих киевских князей XI–XII вв. Последнее обстоятельство заслуживает особого внимания.

Использование в царском титуле Романа Мстиславича детерминанта, связывающего его с Русской землей, — цесарь в Рускои земли , — еще одни важный след, который, как нам представляется, указывает на возможный источник заимствования такого титула. В отличие от большинства других случаев применения царского титула в Древней Руси, так или иначе связанных с византийской доктриной о природе верховной власти, титул Романа, на наш взгляд, в большей мере находит соответствия в практике присвоения царского титула правителями славянских государств на Балканах, добившихся независимости от Византии.

Так, правители Болгарии и Сербии, добившись в конце XII в. фактически полной независимости от Византийской империи, сами приняли царские титулы, которые отличались от универсального титула вселенского императора обязательным прибавлением детерминантов, отражающих национальную принадлежность, — «царь болгар и влахов» и «царь сербов и греков». [2345] Ostrogorsky G . Avtokrator i Samodržac: Prilog za istoriju vladalačke titulature u Vizantiji i u Južnih Slovena // Glas Srpske Kraljeuske Akademije. Beograd, 1935. T. CLXIV. Drugi razred. S. 129–141; Dölger Fr. Bulgarisches Zartum und byzantinisches Kaisertum // Dölger Fr. Byzanz und die europäische Staatenwelt. Ettal, 1953. S. 140–158; Tǎpkova-Zaimova V. L'idée impériale à Byzance et la tradition étatique bulgare // Byzantina. T. III. Thessalonikē, 1971. P. 287–295.

Вступивший в конце XII в. в переписку с Римом правитель Болгарии Калоян (1197–1207) добивался признания за собой царского (императорского) титула, шантажируя папу тем, что если тот не согласится, то Калоян без труда получит царский титул от греков, которые уже, в сущности, ведут с ним подобные переговоры. [2346] См.: Латински извори за българската история. Т. III. София, 1965. С. 309–335 и др. Только после захвата Константинополя крестоносцами в 1204 г. папа Иннокентий III согласился, наконец, частично удовлетворить просьбу болгарского правителя, предоставив ему лишь королевский (но не царский) титул. Такое решение Рима немедленно спровоцировало конфликт Калояна с латинским императором в Константинополе Балдуином I (1204–1205), потребовавшим, чтобы болгарский король признавал латинского императора своим сюзереном. В 1205 г. в союзе с греками Калоян нанес сокрушительное поражение войскам крестоносцев в битве под Адрианополем, а император Балдуин умер в болгарском плену. [2347] Златарский В.Н. История на българската държава през средните векове. Т. III. София, 1972. С. 150–211; Овчаров Н. Победите на цар Калоян (1997–1207 гг.). Историческият избор на България между православие и католицизъм. София, 2000. См. также: Дворник Ф . Славяне в европейской истории и цивилизации. М., 2001. С. 130–132.