Александр Майоров - Русь, Византия и Западная Европа: Из истории внешнеполитических и культурных связей XII—XIII вв.

Спасаясь от преследований своего двоюродного брата императора Мануила I (1143–1180), Андроник получил убежище в Галиче, где провел несколько лет. Сюда же он пытался бежать, будучи свергнутым с императорского престола в 1185 г. Есть сведения, позволяющие думать, что Андроник, пожалуй, единственный среди императоров Византии, владел русским языком — языком своей матери. [945] Подробнее см.: Юревич О . Андроник I Комнин. Гл. IV.

Свержение и жестокое убийство Андроника, разумеется, должно было получить негативную оценку в Галиче, а новых правителей из династии Ангелов галицкие князья должны были воспринимать как незаконных узурпаторов. Можно согласиться с Г.Г. Литавриным, что у Ярослава Осмомысла в последние годы его княжения было достаточно оснований, чтобы занять по отношению к Византии враждебную позицию и оказать поддержку начавшемуся болгарскому восстанию. [946] Литаврин Г.Г. Становление Второго Болгарского царства и его международное значение в XIII столетии // Литаврин Г.Г . Византия и славяне… С. 372.

С молчаливого согласия галицких князей Ярослава Осмомысла и, очевидно, его сына Владимира русские обитатели низовьев Дуная, «ветвь тавроскифов» из «Вордоны», как их называет Хониат, среди которых немалую часть составляли выходцы из Галицкой земли, похоже, действительно превратились в конце XII в. в одного из наиболее опасных врагов империи. Слова Хониата о тавроскифах, «помогавших варварам на Геме», произнесенные в 1190 г. и относящиеся, вероятно, к событиям 1186–1187 гг., [947] Литаврин Г.Г. Два этюда… С. 354. подтверждаются свидетельством другого византийского автора, относящимся к 1201 г.

В речи скевофилакса Фаросской церкви Большого императорского дворца Николая Месарита, произнесенной по случаю подавления мятежа Иоанна Комнина Толстого, отмечается, что участники выступления 31 июля 1201 г. требовали от властей империи, чтобы ромеев не побеждали более обрушившиеся на них многочисленные варвары. Далее в речи следует длинный перечень этих варваров: восставшие требовали, чтобы их не грабили более ни «скиф», ни «болгарин», ни «тавроскиф», ни «иллириец», ни «тривалл», ни «пеонец» (три последних этнонима имеют отношение к сербам) и т. д. [948] Nikolaos Mesarites . Die Palasrevolution des Johannes Komnenos / Hrsg. von A. Heisenberg. Würzburg, 1907. S. 21. Комментаторы Месарита видят в упомянутых им «тавроскифах» половцев. [949] Ibid. S. 58. Однако в свете указанных выше терминологических разысканий Г.Г. Литаврина можно согласиться с тем, что в данном известии речь идет о русских жителях Нижнего Подунавья, принявших сторону восставших болгар. [950] Бибиков М.В . Византийские источники по истории Древней Руси и Кавказа. СПб., 1999. С. 155. См. также: Литаврин Г.Г . Два этюда…; Каждан А.П . Никифор Хрисоверг и Николай Месарит: опыты сравнительной характеристики // ВВ. Т. 30. М., 1969.

Все сказанное свидетельствует, что власти империи испытывали острую необходимость в нормализации отношений и установлении военно-политического союза именно с Галичем. Вот почему правительство Алексея III свои надежды возлагало на «игемона Галиции» и готово было не только предложить ему брак с одной из византийских царевен, но и согласиться с выдвинутыми князем условиями относительно порядка его заключения.

Хронология второго похода на половцев в русских летописях и трудах современных исследователей — Состав летописных известий о походе на половцев — Леониды 18 октября 1202 г. и явление четырех солнц — Первоначальная композиция летописной статьи о походе на половцев и ее последующая перегруппировка

оследовавший за зимним походом 1200/01 гг. новый поход Романа Мстиславича против половцев, в котором участвовали также киевский, переяславский и другие князья, нашел отражение в Лаврентьевской летописи и связанных с ней позднейших сводах, а также в Новгородской Первой летописи младшего извода. Принято считать, что Лаврентьевская летопись относит этот поход к 6713 (1205) г., в то время как Новгородская Первая летопись младшего извода — к 6711 (1203) г. [951] ПСРЛ. Т. I. М., 1997. Стб. 420; Т. III. М., 2000. С. 240. Позднейшие Воскресенская и Никоновская летописи также относят поход к 6711 (1203) г. [952] Там же. Т. VII. М., 2000. С. 108; Т. X. М., 2000. С. 36.

Основное внимание исследователями уделяется Лаврентьевской летописи как наиболее авторитетному источнику, содержащему ясные и подробные сведения о новом походе и произошедшем после него столкновении между киевским князем Рюриком Ростиславичем и галицко-волынским князем Романом Мстиславичем. Вернувшиеся с большой военной добычей князья собрались на совет в городке Треполе под Киевом, где попытались договориться о каком-то новом распределении между собой волостей в зависимости от личного вклада в дело защиты Русской земли от врагов («кто како терпелъ за Роускоую землю»). Возникшие при этом разногласия закончились тем, что Роман Мстиславич лишил стола и заставил постричься в монахи Рюрика Ростиславича. Вместе с Рюриком Роман заставил постричься его жену и дочь (бывшую прежде женой самого Романа), а двух сыновей Рюрика — Ростислава и Владимира — силой увез с собой в Галич. Вмешательство Владимиро-Суздальского князя Всеволода Юрьевича Большое Гнездо вынудило Романа отпустить из плена сыновей Рюрика, старший из которых — Ростислав, зять Всеволода — стал новым киевским князем.

Приведем интересующий нас летописный рассказ полностью:

В лето 6713 ходиша Роустии князи на Половци: Рюрикъ Киевьскии, Ерославъ Пере-яславьскии, великого князя Всеволода сынъ, Романъ Галицкии и Мстиславич, и иныи князи. Бысть же тогда зима люта, и Половцем бысть тегота велика, посланая на нь казнь от Бога. И взяша Роускии князи полону много, и стада их заяша, и возвратишася во своя си с полоном многимъ. И бысть радость велика всем христьяном Русскои земли. Единъ же дьявол печален бысть, иже не хощет роду христьяньскому добра. Приехаша во Треполь Рюрик и Роман, и Ростислав приехавъ, бывъ оу шюрина своего оу Переяславли. Тоу было мироположение въ волостех, кто како терпелъ за Роускоую землю. И дьявол положи смятение великое. Романъ емъ Рюрика, и посла в Киевъ, и постриже в чернци, и жену его, и дщерь его, юже бе пустил сына Рюрикова (Ростислава. — А.М .) и брата его Володимира, а того поя съ собою. И оуслышавъ то велики князь Всеволод, еже сотворилъ (Роман. — А.М .) оу Рускои земли, и печаленъ бысть велми, зане всякыи хрестьныи радується о добрем, печалоуеться же о злемъ. Великыи же князь Всеволод сватом своим Рюриком печаленъ бысть, и зятемъ своим, и детми его. И вложи ему Богъ в сердце опечалитися Роускою землею, мога то мстити, но и хрестьянъ деля отложити. И посла моужи свои к Романови в Галичь, Романъ же послуша великого князя и зятя его поусти, и бысть (Ростислав. — А.М .) князь Киевьскии и брат[а] его (Владимира. — А.М .) пусти. [953] Там же. Т. I. Стб. 420–421.