Александр Майоров - Русь, Византия и Западная Европа: Из истории внешнеполитических и культурных связей XII—XIII вв.

Согласившись на предоставление нового правительственного статуса для Владимиро-Суздальского князя, византийский двор, разумеется, потребовал от него ответных мер в интересах империи. С середины 1180-х гг. Византия жила в условиях непрекращающегося болгарского восстания и беспрерывных набегов половцев, привлеченных на свою сторону восставшими болгарами. [1043] См. об этом в главе 16 настоящей работы. Помощь Руси в такой ситуации была жизненно необходима. По свидетельству Никиты Хониата, уже император Андроник I Комнин (1183–1185) в конце своего правления должен был через киевского митрополита «умолять» русских князей предпринять поход против половцев. [1044] См.: Приселков М.Д . Русско-византийские отношения IX–XII вв. // ВДИ. 1939. № 3. С. 108–109; Пашуто В.Т . Внешняя политика Древней Руси. М., 1968. С. 200.

Нужда в русской помощи была настолько велика, что новый византийский император Исаак II (1185–1195) готов был женить единственного своего сына — будущего императора Алексея IV (1203–1204) — на родственнице сильнейшего, по мнению византийских стратегов, русского князя того времени. В Ипатьевской летописи под 1194 г. сообщается о прибытии послов византийского императора к киевскому князю Святославу Всеволодовичу сватать его внучку Евфимию Глебовну за византийского «царевича». Сваты прибыли в Киев, когда Святослав был уже при смерти, и поэтому намеченный брак так и не состоялся. [1045] ПСРЛ. Т. II. М., 1998. Стб. 680. См.: Baumgarten N., de. Généalogies et mariages occidentaux des Ruricides Russes. Du Xo au XIIIo siècle. Roma, 1927 (Orientalia Christiana. IX. Ser. I. Nr. 35). Tabl. IV; Левченко М.В . Очерки по истории русско-византийских отношений. М., 1956. С. 496497; Пашуто В.Т. Внешняя политика Древней Руси. М., 1968. С. 201; Dąbrowski D . Genealogia Mścislawowiczów. S. 459.

Надежды Константинополя, возлагавшиеся на Всеволода Большое Гнездо, по-видимому, также не оправдались. Одновременно с византийской дипломатией расположения Владимиро-Суздальского добивались предводители восставших болгар. И, похоже, последние более преуспели в этом.

По сообщению Лаврентьевской летописи, в январе 1197 г. из Фессалоники во Владимир, вероятно, к окончанию строительства Дмитровского собора, были доставлены две высокочтимые реликвии святого великомученика Димитрия Солунского, в честь которого получил свое крестильное имя князь Всеволод, — мироточащая «гробная доска», а также «сорочка» святого. [1046] ПСРЛ. Т. 1. Стб. 414. Летописец несколько раз вспоминает об этих драгоценных приобретениях как о наиболее выдающихся заслугах Всеволода Большое Гнездо:

…и принесъ доску гробную изъ Селуня святого мученика Дмитрия, мюро непрестанно точащю на здравье немощным, в тои церкви (Дмитровском соборе во Владимире. — А.М .) постави, и сорочку тогож мученика ту же положи. [1047] Там же. Стб. 437.

Вслед за летописцем историки русской церкви относят полученные Всеволодом святыни к числу наиценнейших христианских реликвий домонгольской Руси. [1048] Голубинский Е.Е . История русской церкви. М., 1997. T. I, 2-я пол. С. 419. О том, что могли представлять собой упомянутые реликвии и в особенности «гробная доска» святого, высказывались различные предположения. [1049] См.: Grabar A. Quelques reliquires de Saint Démétrius et la martirium de saint à Salonique // Dumbarton Oaks Papers. Washington, 1950. Vol. 5; Смирнова Э.С. Храмовая икона Дмитриевского собора. Святость солунской базилики во Владимирском храме // Дмитриевский собор во Владимире: к 800-летию создания / Отв. ред. Э.С. Смирнова. М., 1997; Рындина А.В . К вопросу о реликвиях Св. Димитрия Солунского в Успенском соборе Московского Кремля // Искусство христианского мира: Сб. ст. [Факультета церковных художеств Православного Свято-Тихоновского богословского института]. Вып. 2. М., 1998. Долгое время реликвии считались безвозвратно утраченными. Однако новейшими исследованиями установлено, что «гробная доска», перенесенная в конце XIV в. из Владимира в Москву митрополитом Киприаном, сохранилась до настоящего времени в местном ряду иконостаса Успенского собора Кремля. Однако древнее живописное изображение на ней отсутствует; образ святого в виде воина был заново написан в 1701 г. мастером Кириллом Улановым. [1050] Зверев А.С. Константинопольские и греческие реликвии на Руси // Христианские реликвии в Московском Кремле / Ред.-сост. А.М. Лидов. М., 2000. С. 118–121. № 28. Вероятно, с обустройством Всеволодом Дмитриевского собора во Владимире связано и появление на Руси серебряного позолоченного реликвария великомученика Димитрия Солунского византийской работы середины XI в., хранящегося ныне в Оружейной палате Московского Кремля и являвшегося вместилищем частиц окровавленной «сорочки» св. Димитрия. [1051] Стерлигова И.А. Византийский мощевик Димитрия Солунского из Московского Кремля и его судьба в Древней Руси // Дмитриевский собор во Владимире; Зверев А.С . Константинопольские и греческие реликвии на Руси. С. 115–118. № 27.

Согласно наиболее обоснованному, на наш взгляд, мнению Э.С. Смирновой, «гробная доска» Димитрия Солунского была иконой святого, написанной, возможно, на доске, временно покрывавшей его гробницу в Фессалониках и после перенесения во Владимир ставшей храмовой иконой Дмитриевского собора. В 1596 г. по повелению Бориса Годунова с иконы была снята копия, хранящаяся ныне в Государственном Историческом музее. Сообщение Степенной книги и надпись на металлической таблице XIX в. из Успенского собора Московского Кремля позволяют отождествить упомянутую в летописи «гробную доску» с существующей ныне иконой, заново переписанной в 1701 г. на доске XII в. [1052] Смирнова Э.С . Храмовая икона Дмитриевского собора.

Каким образом реликвии могли попасть к князю Всеволоду во Владимир? Летописец умалчивает об этом немаловажном обстоятельстве. Едва ли в данном случае может идти речь об официальном подарке владимиро-суздальскому князю византийского императора или константинопольского патриарха. Подобный факт, имей он место, обязательно был бы отмечен в летописи. [1053] Как это было, к примеру, в 1218 г., когда из Царьграда во Владимир к великому князю Константину Всеволодовичу полоцким архиепископом греком Николаем были принесены частицы «от страстии от Господень», мощей святого Лонгина Сотника и мощей святой Марии Магдалины (ПСРЛ. Т. I. Стб. 441). Приобретение подобных реликвий официальным путем должно было гарантировать их подлинность. Вместо этого летописец скромно извещает, что доска и сорочка были «принесены» во Владимир как бы самим Всеволодом без какого-либо участия официальных византийских властей. Примечательно, что летописец, дважды вспоминая о принесении святынь во Владимир, оба раза говорит об этом так, будто столь чтимые в Византии и на Балканах реликвии попали к Всеволоду сами собой и их приобретение было делом рук одного лишь русского князя. [1054] ПСРЛ. Т. I. Стб. 414, 437.