Муслим Мурдалов - Чечня археологическая, или Случайная находка Кавказской Нефертити. Документальный очерк к истории вайнахов

Другой молодой человек принес красный кувшинчик. Кувшинчик был невысокий, пузатый и с широким устьем; формою своею он очень напоминал кувшинчики или крынки, в которых наши крестьянки держат молоко, только последние делаются обыкновенно без ручек, а курганный кувшинчик имел две ручки, расположенные одна против другой; сделан он был из красной глины и как будто подвергался обжиганию.

Тот же молодой человек подал мне найденную в кургане небольшую овальную бронзовую пряжку, весьма сходную с пряжками, которые находят в каменных могилах, разбросанных в нагорной полосе Чечни (Ичкерия). Пряжка эта, а также описанная каменная посуда дают некоторое основание предполагать, что курганы на плоскости и разбросанные по всей Ичкерии, а также по соседству с нею, в Чеберлоевском обществе (Чеченского же племени), каменные могилы, вроде описанных мною в статье «Загадочные могилы», суть памятники одного времени и одного народа. У обладателя пряжки оказались еще тоненькие, как бумага, кусочки меди и несколько обломков каких-то бронзовых предметов.

Ничего больше сержен-юртовцы мне не показали, хотя Саадула сомневался, чтобы им нечего было показать. Разочарованный результатом своей остановки в ауле, я ухватился за мысль попытать счастья в следующем, лежавшем на моем пути в Грозный, ауле Герменчуке. Мыслью этою я тут же поделился с Саадулой.

– И отлично! Объявил мой кунак: я с удовольствием поеду с тобою. Сегодня же распоряжусь насчет верховых лошадей и завтра утром все будет готово. За почтовыми лошадьми мы пошлем в Эрсеной после, когда окончим дело в Герменчуке.

– Ей Богу, хорошо будет, вставил свое слово Хаким. – Знаешь что, Саадула, обратился он затем к нашему хозяину: – пошли-ка ты сегодня же кого-нибудь из молодых людей в Герменчук – известить о нашем приезде, все лучше, если будут знать: хорошую закуску приготовят… На принятом решении я и остановился.

III.На другой день я выехал в Герменчук в сопровождении Саадулы и Хакима. Некоторое время мы ехали котловиной, образуемой здесь последними отрогами Черных гор; потом котловина стала расширяться и около опустевшего теперь укрепления Эрсеной перед нами открылась необозримая равнина, известная под именем чеченской плоскости. Впереди нас, к северу, лежала громкая в истории покорения Кавказа Большая Чечня; налево, на краю горизонта, сквозь беловатый утренний туман, виднелась еще более громкая в историческом отношении Малая Чечня, а направо в полумгле скрывались селения мичиковского общества, охваченные выдвинувшимся из Черных гор, так называемых Качкалыковским хребтом. Вблизи нас, по сторонам дороги, местность была покрыта небольшими кустарниками и казалась несколько волнообразною. Я много раз проезжал по ней и она до того мне примелькалась, что теперь я не обратил на нее никакого внимания.

– Курганы хочешь посмотреть? Обратился ко мне с вопросом Саадула.

– Разумеется, да где они?

– А вот здесь, смотри.

Саадула указал рукою на находившиеся впереди и по бокам нас небольшие возвышенности, казавшиеся, из-за покрывающих их кустарников, природными подъемами местности. Замечание Саадулы заставило меня внимательнее осмотреться вокруг себя и тут только я заметил, что раньше ошибался насчет характера поля, которым мы ехали. Поле это, само по себе совершенно ровное, кажется волнистым, благодаря лишь массе разбросанных по нему курганов. Курганы находятся один от другого на различных расстояниях, но все образуют собою обособленную группу, занимающую площадь, размерами в квадратную версту или даже более. Высота курганов не одинаковая: иные поднимаются над уровнем поля всего аршина на 2, на 2 ½, другие имеют высоты 3—5 аршин, а в средине площади гордо возвышается курган аршин а 7—8 по вертикальной линии и в несколько десятков шагов в окружности. Замечательно, что площадь курганов смотрит прямо в Хулхулауское ущелье, отстоя от выхода из него верстах в четырех. Это, конечно, не случайность. Можно предположить, пожалуй, что так как через эту площадь в самые древние времена, как и ныне, должна была пролегать дорога из гор на плоскость, то курганное кладбище было устроено тут в знак уважения к покойникам. По крайней мере, нынешние мусульманские обитатели Кавказа, по побуждениям, имеющим тот же источник, ставят своим покойникам памятники на перекрестках дорог или на отдельных возвышенностях. Но представляется более основательным предположить, что места нахождения курганных кладбищ свидетельствуют о местах кровавых столкновений народов. Едва ли можно сомневаться, что в отдаленной древности, как и в недавно минувшее время, обитатели гор нелегко допускали к себе разных плоскостных завоевателей. Аланам, гуннам, хазарам, монголам, калмыкам, прежде чем они проникали в горы, приходилось, конечно, не раз вступать в ожесточенные схватки с воинственными горцами. Естественно, что схватки эти происходили на ровных плато, расстилающихся перед устьями ущелий, – и вот здесь и скрывается вероятнейшая причина существования у входа в Хулхулауское ущелье курганного кладбища.

Полагаю, что такие курганные кладбища существуют вблизи многих ущелий Кавказских гор. Сам я видел еще такое кладбище, притом очень большое, захватившее поле в несколько квадратных верст, перед входом в ущелье реки Акташа (северо-восточный угол Кавказа) на левом берегу реки, немного ниже кумыцкого аула Эндрей. В последнем кладбище в особенности замечательно то, что грандиозностью своих размеров оно вполне соответствует теперешним этнографическим условиям местности, в которой находится. Акташинское ущелье в настоящее время лежит на рубеже территорий трех воинственных кавказских народов – чеченцев, лезгин и кумыков. Если кумыки, быть может, и позднейшие пришельцы на берегах реки Акташа, то лезгины и чеченцы наверное обитают на верховьях ее с незапамятных времен. При таких условиях, где же и мог произойти более ожесточенный спор между плоскостными завоевателями и обитателями гор, как не у ворот, запирающих дорогу к двум отважнейшим кавказским племенам, каковы лезгины и чеченцы? Из указанных мне курганов многие были раскопаны и снова засыпаны землей. Около некоторых из них валялись черепки разбитых кувшинов и чашек, вынутых из курганных склепов. Костей нигде не было видно, так как чеченцы считают долгом снова бросать их в ямы и закрывать землею. Миновав другие курганы, я направился к самому высокому, который был тоже разрыт, но еще не засыпан. Внутреннее устройство его представляет следующую картину. По вертикальной линии от вершины кургана к его основанию сначала лежит пласт земли, толщиною около ½ аршина, очевидно, взятый из окрестных мест (темный суглинок). За этим пластом начинается другой, весьма твердый, представляющий собою цементную массу, приготовленную из речного гравия, весьма мелкого щебня и белой, как снег, извести. Замечательно, что хотя курган находится вблизи реки Хулхулау, гравий, употребленный для цементной массы, судя по цвету и величине зерен, взят не из этой реки, а из реки Аргуна, протекающей отсюда верстах в 15 к западу. Пласт твердой цементной массы опускается до уровня окрестной почвы, а далее идет крупный булыжный камень, лежавший, по-видимому, на дубовых балках, составлявших свод склепа. Балки эти рухнули и погребены под упавшими вниз кусками цемента и каменьями, но в начинающихся с этого места каменных стенах склепа виднеются большие дыры, служившие, без сомнения, гнездами для концов балок. Ниже дыр идут стены склепа, сложенные из больших, пригнанных один к другому, но не особенно тщательно, неотесанных камней. Четыре стены склепа представляют грани прямоугольного параллелепипеда. Может быть, склеп имеет формукуба, но этого нельзя было исследовать, потому что нижняя часть его, как я уже сказал, была засыпана цементом и камнями. Во всяком случае, размеры склепа весьма значительны, так как боковые стены имеют каждая в поперечнике около трех аршин. Из четырех стен склепа три глухие, а в четвертой, восточной, находится четырехугольное отверстие, на подобие дверей, заваленное снаружи огромным камнем. Ясно, что отверстие действительно служило дверью, через которую были внесены в склеп покойник или покойники и все то, что находится в нем. По окончании работы в склепе, вход в него завалили таким камнем, чтобы он не мог быть сдвинут с места, потом уже произвели обвалку своего сооружения цементною массою и последнюю засыпали землею.