Джеймс Рестон - Священное воинство

Но конечно, понтифика куда больше занимали не две сотни иудеев в Риме, а миллионы мусульман на Святой земле: он не мог не понимать, сколь уязвимо Иерусалимское королевство.

В последние годы своего понтификата (Александр III скончался в 1181 г.) он был очень обеспокоен успехами Саладина в Палестине и огорчен равнодушием европейских монархов к этой опасности. «Христиане не должны пребывать в сонном состоянии, когда такая опасность угрожает Святой земле, — писал папа. — Пусть Господь вселит в вас рвение!» Особенно возмущали Александра те христиане, которые имели какую-то выгоду от мусульман. Им он грозил отлучением от церкви в энциклике 1179 г.: «До такой степени алчность овладела умами иных из вас, что они, забыв о чести христиан, поставляют оружие и иные военные товары арабам, которые воюют с христианами, и потому они сами не менее, а еще более злонравны, чем мусульмане. Мы повелеваем лишить таких людей церковного общения и отлучить их от церкви за их нечестие».

Не меньшую тревогу папе доставляли жестокие междоусобицы в самой Европе. Какой бессмысленной и тупой была эта постоянная вражда между большими и малыми владетелями в тот «век рыцарства» и как отвлекала она их всех от реальной угрозы в Палестине! Следовало прежде всего примирить королей Англии и Франции, чтобы христианский мир мог наконец обрести спокойствие и сосредоточиться на подлинной угрозе своим основам. Но как раз такое примирение не было легким делом для папы, который столь сурово наказал английского короля за дело Бекета. Александр III все же благословил мир между двумя странами, который был заключен в 1180 г., но он не заблуждался и не считал этот мир вечным.

Генрих II, заключивший этот мирный договор, стал еще более амбициозным и непредсказуемым; во Франции же в это время был новый король, юный Филипп Август, сын Людовика VII от его третьей жены Адели де Шампань. Его рождение в 1165 г. многим казалось чудом, так как отцу мальчика, благочестивому и склонному к затворничеству Людовику VII, было тогда сорок пять лет, и он так и не смог зачать наследника с двумя предыдущими женами, включая леди Элеонору. В столичном округе Иль-де-Франс мальчика прозвали «Богом данным», но его рождение означало продолжение династии Капетингов, к разочарованию их соперников Плантагенетов — Генриха и Ричарда. Жители Парижа, услышав о рождении наследника, высыпали на улицы под оглушительный звон церковных колоколов, со свечами в руках. Они сжимали кулаки, грозя англичанам, и предсказывали, что новорожденный Капетинг превратится в «сокрушительный молот» для Плантагенетов.

Одна женщина на парижской улице говорила приезжему англичанину: «Теперь у нас есть свой могучий принц, наследник короля милостью Божьей! Он обрушит на вашего короля бедствия и утраты, отмщение и позор!»

В XII веке соперничество Капетингов и Плантагенетов имело центральное значение. Филиппу с малолетства внушали, что он должен изгнать Плантагенетов с континента и восстановить в Европе империю Карла Великого. Сама новость о его рождении обескуражила английский правящий дом. Тем более что это случилось в месяце, когда армия крестоносцев потерпела поражение и в ночном небе над Англией появились две кометы. Придворные астрологи истолковали это небесное явление как предвещающее либо гибель короля, либо гибель страны.

Филипп был, казалось, нескладным ребенком. Одежды, полагавшиеся принцу, всегда сидели на нем кое-как, а волосы выглядели растрепанными, так что его за глаза прозвали «незадачливым юношей». Однако в 1179 г. его отца разбил паралич, и он, опасаясь смерти, решил короновать наследника еще при собственной жизни, хотя Филиппу было всего пятнадцать. Мальчику пришлось быстро взрослеть.

Коронация прошла в Реймсе 1 ноября 1179 г. и отличалась большой пышностью, тем более что архиепископ Реймсский Гильом был дядей Филиппа. Торжественные песни, прославляющие это событие, сочиняли самые славные трубадуры того времени, в том числе Блондэ де Несль, дружок принца Ричарда во времена его аквитанского детства. Слова его песни звучали лирично: «Мое веселье заставляет меня петь в это славное время, и звучит в моих песнях радость самой возвышенной любви. Наступает время щедрых даров и приветливых речей, и тому, кто следует этому, сужден добрый путь». Другая песня предсказывала наступление «весны и мира на лоне земли». Неудивительно, что на свадьбах и коронациях обильно льются слезы. Одиннадцать месяцев, до ухода из жизни Людовика VII в сентябре 1180 г., во Франции было два короля.

Филипп Август был на 8 лет младше Ричарда. Возможно, их страсть друг к другу была вызвана тем, что они были очень разными. Как бы то ни было, в период юности и ранней молодости этих двоих связывали любовные отношения. Они были повсюду вместе. Стремясь с помощью восторженных словесных упражнений превратить гомосексуальность в возвышенное чувство, Джеральд, архидиакон Уэльский, уверял, что «Ричард так почитал Филиппа, что днем они ели за одним столом, из одного блюда, а ночью спали в одной постели. А король Франции любил его, как собственную душу».

Их близким отношениям во многом способствовали тесные связи двух династий. Несколько лет Генрих, отец Ричарда, часто встречался со своим сюзереном Людовиком, а потом и с Филиппом, во французском городе Жизор под знаменитым вязом. Там и познакомились оба молодых человека. Жизор был центром Вексена — плодородной и привлекательной для многих части Нормандии, которая служила буфером между Англией и Францией и которую считали своей и англичане, и французы. В начале 1180-х гг. Генрих II уже был стариком, ворчливо жаловавшимся на дурное пиво и несвежую рыбу; его окружала «свита» из актеров, игроков, шлюх, шутов и всякого рода обманщиков, и он предавался мечтам найти могилы мифических короля Артура и Гиневры.

Утомленный бесконечными конфликтами, Генрих пошел на соглашение с Филиппом и его советниками относительно Вексена. Жизор и его окрестности были назначены в приданое красавице Алисе, единокровной сестре Филиппа, которую помолвили с Ричардом, когда ему еще было четыре года. Будущую невесту принца воспитывали при дворе Элеоноры Аквитанской, однако Генрих, никогда не упускавший лакомой добычи, похитил ее и обесчестил. Это насилие, конечно, не только было оскорблением для Филиппа и нарушало его династические планы, но и снижало ценность Алисы как предмета возможного торга и сделок — ведь теперь она была опорочена. Сам Ричард в этом конфликте стоял в стороне, а возможно, это его даже забавляло; он мало интересовался супружескими отношениями.

Эта сложная интрига породила взаимосвязанные «треугольники». С одной стороны, это были старый шалопай Генрих, его жена, находившаяся в заточении, и Алиса, красавица с сомнительной репутацией, и все трое чувствовали взаимное озлобление, как мы можем узнать из современной пьесы «Лев зимой». Второй «треугольник», включавший Ричарда, Филиппа и Алису, был иного сорта. Короля Франции и английского принца связывали любовные отношения, но для Филиппа сестра была средством получения Вексена и значительных выплат из английской казны, поэтому он требовал, чтобы его возлюбленный Ричард взял Алису в жены.