Джеймс Рестон - Священное воинство

Я, ваш король и повелитель, люблю вас и ценю ваше чувство чести. Но говорю вам снова и снова: если вы оставите эти преступные выпады неотмщенными, в дальнейшем вам уже никогда не подняться высоко. Даже старухи и дети восстанут на вас. Я не позову тогда вас за собой, потому что страх одних из вас поколеблет во время битвы веру других в себя. Я сам либо погиб бы, либо отомстил этим негодяям. Не пришлось бы мне отплыть отсюда одному, чтобы сразиться с Саладином! Оставите ли вы меня, своего короля, одного?»

Ответом ему был единодушный вопль: «Мы с тобой!» Король одобрительно заметил: «Мне по душе ваше желание смыть позор». Он собрал две тысячи храбрых рыцарей и две тысячи лучников. Его инженеры доставили огромный таран, а рыцари развернули устрашающее боевое знамя с изображением дракона. Ричард надел свои великолепные доспехи. Когда наглые горожане увидели это элитное войско во главе с самим королем, они, по свидетельству хрониста, «побежали, как овцы от волка». На самом деле все произошло не так быстро. Прошло десять часов, прежде чем знамена Плантагенетов взвились над стенами Мессины. И все же скорость операции была запечатлена в одном куплете:

Скорее, это замечание могло бы относиться к проворству, с которым Танкред выложил Ричарду тысячу унций золота в виде компенсации за смуту.

Хотя французские солдаты не участвовали в этой полицейской акции, рядом с английскими львами вскоре появились знамена с французскими лилиями, а Филипп потребовал своей доли в добыче, ссылаясь на соглашение в Везелэ о разделе трофеев во время Крестового похода.

«Кто же из нас имеет право вывешивать свои флаги, — язвительно ответил Ричард, — те ли, кто стоял в стороне, пока другие дрались, или те, кто смело бросился вперед?»

Это был не первый и не последний плевок Ричарда в сторону Филиппа. Все же английский король уступил — у них были тогда гораздо более важные дела, требующие решения.

К ним относились, например, такие вопросы, как азартные игры в армии, права собственности погибших на войне и даже цены на хлеб. Все это не было согласовано в Везелэ и не вошло в Шиньонский указ Ричарда. Оба короля собрались, чтобы решить эти дела, через несколько дней после взятия Мессины. Инцидент, произошедший между солдатом и торговкой хлебом, заставил их начать регулировать правила торговли хлебом и вином для нужд войска. Теперь торговцы могли продавать продукты военным по цене только на десять процентов дороже той, за которую их приобрели. Запрещалась продажа и перепродажа мяса животных, если не было известно, когда они были убиты, и свежее мясо можно было продавать только при условии, если животное убито прямо на территории военного лагеря.

Правила, регулировавшие азартные игры, были более интересными. Ни один солдат или матрос отныне не имел права играть в кости на деньги. За это полагалось суровое наказание. Солдата должны были сечь в голом виде перед строем в течение трех дней, а матроса следовало в течение трех дней окунать в море. Конечно, для рыцарей и духовных лиц было сделано исключение, но и им было запрещено проигрывать больше двадцати шиллингов за один день. Уличенные в этом духовные лица и рыцари должны были заплатить штраф в 100 шиллингов в армейскую казну за каждое подобное нарушение. Однако для королей никаких ограничений не было установлено, и они могли играть сколько им угодно, с любыми ставками.

Оставался еще один нерешенный вопрос — судьба французской принцессы Алисы Капет, сестры Филиппа, бывшей любовницы Генриха, нареченной Ричарда, а в последнее время — пленницы королевы Элеоноры.

Будь мобилизация войск крестоносцев более быстрой и эффективной, их армия появилась бы на Святой земле в конце 1190 г. Однако уже наступила осень, хорошая тихая погода сменилась холодной и ветреной, на море стало штормить. Филипп с его боязнью морской болезни вовсе не горел желанием отправляться в рискованное путешествие. Вдобавок из Анатолии пришли тревожные новости о гибели Фридриха Барбароссы, и развал германской армии вновь поставил перед крестоносцами задачу лучше координировать свои силы. Оба короля решили зимовать на Сицилии.

Поскольку Филипп уже разместился в королевском дворце в Мессине, а местное население сохраняло глухую враждебность в отношении к англичанам, Ричард решил построить для себя большой деревянный дворец на горе над городом. Свое создание он окрестил «Матегрифон», что значит «Смерть грифонам» — в пику королю Танкреду и его подданным. На рождественских праздниках короли вели себя с показным дружелюбием, ходили друг к другу в гости, вместе пировали и охотились, хотя их отношения после смуты не изменились — Филипп скрывал неприязнь и зависть к Ричарду, подобно хитрой лисе. Но и «лиса» в свой черед попалась в собственную ловушку.

В начале нового, 1191 г. Ричард решил, что будет политически правильным помириться с местным царьком, поэтому 5 февраля он и Танкред встретились для переговоров в Катанье, перед церковью Святой мученицы Агаты. Она была особенно ярким примером зверской жестокости мужчины по отношению к женщине. Согласно католической агиографии, эту святую три столетия назад изнасиловал злонравный римский сановник, который решил также завладеть ее достоянием. По его приказу несчастную били железными крючьями, а потом отрезали ей груди. «Жестокосердный, неужели ты забыл свою мать и сосцы, которые вскормили тебя?!» — вскричала она, прежде чем ее, нагую, бросили на раскаленные угли…

Возможно, паломничество в церковь Святой Агаты настроило королей на чувствительный лад. Бывшие противники прониклись расположением друг к другу, вместе помолились и даже обменялись сказочными дарами. Танкред одарил английского короля бесценными золотыми и серебряными украшениями, боевыми конями, дорогими шелками и, главное, подарил ему четыре грузовых корабля и пятнадцать галер; Ричард подарил Танкреду самый великолепный двуручный меч, который когда-либо был создан оружейниками. При английском дворе верили, что это был знаменитый волшебный меч легендарного могущественного короля Артура.

В порыве дружеских чувств Танкред выболтал Ричарду, что ему известно о коварных замыслах Филиппа. Он показал и письмо от Капетинга, в котором тот обзывал Ричарда предателем и обещал стать союзником Танкреда, если только тот первым нападет на англичан.

«Я не предатель, никогда им не был и не буду! — рявкнул Ричард. — Я не могу так легко поверить, что французский король мог написать тебе обо мне такое».

Танкред поклялся, что письмо подлинное, и обещал представить свидетелей. Конечно, увидев это письмо, Филипп заявил, что оно поддельное, но для Ричарда это был удобный предлог выполнить свое давнее тайное намерение — отказаться от вынужденной помолвки с Алисой Капет. Для этой цели король призвал графа Фландрского, который незадолго до того явился на Сицилию с большим отрядом крестоносцев. Граф славился дипломатическими способностями и красноречием, и потому Ричард решил поручить ему вести переговоры.