Джеймс Рестон - Священное воинство

Когда в 1187 г. Саладин взял город, он восстановил Пятничную мечеть и гробницу пророка Сали, а затем стал думать о предстоящей обороне. Самой уязвимой была поврежденная часть городских стен, выходившая на Акрскую равнину на северо-востоке, где стены образовывали прямой угол, вершиной которого служила высокая Проклятая башня. Европейцы прозвали ее так потому, что здесь, по преданию, некогда были отчеканены тридцать сребреников Иуды Искариота.

Когда король Ги прибыл под стены Акры в августе 1189 г., крестоносцы устроили штаб-квартиру на песчаном холме высотой в девяносто футов, расположенном в миле к востоку от городских ворот. Они назвали эту высоту Ле-Торон, но для мусульман это был Тель-эль-Мусальин (Холм Молящихся). Отсюда делали вылазки крестоносцы, чьи осадные машины расположились вдоль северных стен и которые сконцентрировали свою основную мощь вокруг Проклятой башни. Они стали рыть огромную траншею, чтобы защитить свои позиции от возможной атаки неприятеля.

Саладин же подтягивал свои войска с юго-востока, по старой дороге из Назарета. Сначала он создал аванпост на холме Эль-Айядия, а затем перенес свою базу на более высокий (250 футов) Холм рожковых деревьев, находившийся восточнее горы Кармель. Отсюда открывалась панорама обширного поля битвы. Затем часть своих подразделений султан расположил неподалеку от Эль-Айядии на двух небольших холмах Тель-Кейсан и Тель-Курдан.

С 1191 г. началась сложная система двойной блокады. Город в это время был полностью отрезан от внешнего мира, и кольцо блокады постепенно сжималось вокруг него, подобно удавке. Европейцы закрыли доступ в Акру с моря, а их траншея тянулась на две мили вокруг города. Но и сами крестоносцы, в свою очередь, были блокированы войсками Саладина, позиции армии которого растянулись на три с лишним мили, опоясывая лагерь противника. Франки стояли под стенами Акры уже две зимы, и им было трудно снабжать свои войска всем необходимым. Многих боевых коней пришлось забить на мясо, а заменить их всегда было нелегко. И все же убитая лошадь в это время стала ценнее, чем живая. Когда забивали еще одного коня, солдаты набрасывались на него, словно стервятники. Один капеллан по этому поводу с грустью вспомнил слова из Евангелия: «Где явится мертвое тело, туда же слетаются грифы» (Лк. 17:37). Процветала и спекуляция. За один серебряный пенни можно было купить тринадцать горошин или одно яйцо, мешок зерна стоил целых сто золотых бизантов, а за конскую требуху отдавали десять солидов. Бушель воды, который в мирное время был не дороже половины бизанта, теперь стоил шестьдесят. Такие цены порой вынуждали солдат есть траву.

Для связи со своими осажденными соплеменниками в городе Саладин придумал использовать птиц и пловцов. Один из его воинов выдрессировал группу голубей, сделав из них «почтальонов», и соорудил голубятню для своих питомцев неподалеку от шатра султана. Эти птицы превратились в своего рода героев в рядах мусульман. «Эти голуби надежно хранят тайны, — писал впоследствии один из арабских хронистов. — Они обеспечивали нам доставку сведений, умели хранить письма и в благородстве не уступали лучшим из знати. Они не боялись опасностей, ни разу не сделали ошибки и ценились у нас, подобно драгоценным сокровищам».

Настоящее мужество и героизм проявили арабские пловцы, которые плыли по опасному морю, контролируемому неприятелем, чтобы попасть в отчаявшийся город и доставить его защитникам положенную им плату. Легендарную славу приобрел один из них, по имени Хайса. Он доставлял солдатское жалованье по морю, спрятав его в промасленный шелковый пояс, и умел подныривать под галеры крестоносцев. У этого воина был обычай всякий раз после благополучного возвращения выпускать голубя на Холме рожковых деревьев. Однажды, когда голубь не взлетел над холмом, его собратья заподозрили самое худшее. Тело Хайсы было найдено через несколько дней — его прибило к берегу у скал в окрестностях города. Нашли при нем и деньги и доставили их тем, кому полагалось. «Никогда прежде мы не слыхали о том, чтобы умерший доставлял послание по назначению», — писал по этому поводу хронист.

Если голуби, пловцы, а порой — разведчики-одиночки на легких лодочках на совесть работали связниками у мусульман, то сами вести, которые они доставляли султану во вторую зиму блокады, становились все более безрадостными. В городе начинался голод, а его защитники заметно упали духом. Уже и сам Саладин стал терять надежду на прорыв блокады, прежде всего потому, что крестоносцы постоянно получали свежие подкрепления из Европы. Вслед за датчанами, саксонцами и фламандцами прибыл Генрих Шампанский, один из внуков Элеоноры, племянник английского и французского королей, пользовавшийся доверием обоих.

Как доверенное лицо своих венценосных родственников, Генрих до их прибытия принял верховное командование войсками крестоносцев, страдавшими от отсутствия единоначалия и противоречий между разными группами. Тут собрались пизанцы и генуэзцы, которые считались специалистами по ведению морского боя, люди короля Ги и Конрада Монферратского, храмовники и госпитальеры, а также немецкие, датские и фламандские отряды. Теперь наконец эти разношерстные войска обрели одного командующего. Генрих привез с собой десять тысяч воинов, многих знатных людей и представителей духовенства во главе с архиепископом Кентерберийским (правда, последний скончался через несколько месяцев, будто бы от огорчения и отвращения, пережитых им от того, что войско крестоносцев вовсю предавалось пьянству, распутству и азартным играм). Генрих также привел военный флот для помощи осаждавшим: на его кораблях имелись продовольствие, боеприпасы и новые осадные машины.

На втором году осады также нашлись новые герои из числа мусульман. Некоторые воины под покровом ночи проникали в тыл врага и поджигали осадные машины или, вооружившись «греческим огнем», поражали ту или иную цель во вражеском стане этим напалмом Средних веков, который можно было погасить не водой, а только с помощью большого количества уксуса.

Один из самых славных эпизодов в этом роде возник в связи с планом незаметно провести в город грузовой корабль из Бейрута с грузом зерна, овец, сыра и лука под носом у крестоносцев, организовавших морскую блокаду. С этой целью команда мусульман-разведчиков переоделись в европейскую одежду и даже побрили бороды, что для приверженцев ислама является глубоким унижением, а в данном случае — актом самоотвержения ради общего дела. Мало того, они также декорировали свой корабль крестами и даже позволили самому нечистому из животных, свинье, свободно разгуливать по корабельной палубе.