Джеймс Рестон - Священное воинство

Теперь дорога на Иерусалим была открыта для захватчиков. Яффа находилась всего в десяти милях от Арсуфа, а оттуда древнеримская дорога вела прямо к Святому городу, до которого оставалось двадцать пять миль. Саладину оставалось задержать продвижение противника после того, как его войско уйдет с побережья. Лишившись поддержки с моря, армия крестоносцев вскоре начнет ощущать трудности со снабжением, а главное — с питьевой водой. Арабское войско должно будет максимально задержать врагов, не вступая с ними в прямую конфронтацию.

Выйдя из своего депрессивного состояния, Саладин вскоре убедился, что основа его армии сохранена. Кроме того, его людям удалось за это время уничтожить множество вражеских боевых коней и вьючных мулов. Хотя его войско потеряло под Арсуфом вдесятеро больше воинов, чем вражеская армия, но крестоносцы понесли огромные потери при осаде Акры — как в боях, так и от эпидемий. Саладин мог пополнить свою армию новыми воинами, а его враг такой возможности уже не имел. Уйдя в глубь Палестины, противник будет склонен к ошибочным действиям, и, возможно, Саладину снова удастся спровоцировать крестоносцев на безрассудные действия, как это было при Крессоне. Вероятно также, что франкам будет часто не хватать воды, и это, конечно, необходимо использовать, как то случилось перед битвой при Хаттине. Пользуясь выражением короля Ричарда, Саладин был «подобен льву на охоте, который долго лежит в засаде в ожидании своей жертвы, чтобы иметь возможность убивать воинов Креста, словно обреченных овец». Теперь султану нужно было прежде всего усилить свою базу снабжения на юге, и прежде всего его интересовал Аскалон. Кроме того, необходимо было укрепить Иерусалим, чтобы этот город мог выдержать долгую осаду короля Ричарда.

Впоследствии европейские историки рассказывали, будто после битвы при Арсуфе Саладин собрал своих эмиров и отчитал их: «Где же славные деяния моих войск, к которым я был так милостив и щедр? Некогда вы похвалялись своими заслугами, но ныне крестоносцы рыщут по всей стране, и никто не может их остановить. Где ваши мечи и копья? Где обещанные вами победы? Отчего не обрушились на голову неверных несчастья, предсказанные в наших древних писаниях? Мы позорим своих предков, которые не раз усмиряли этих наглых пришельцев».

После этой речи султана эмиры некоторое время пристыженно молчали; наконец заговорил третий и любимый сын Саладина, Мелик-эз-Загер. Этот восемнадцатилетний юноша в то время был правителем Алеппо и славился своей отвагой и чувством справедливости. Он сказал: «О пресветлый султан, эти слова несправедливы. Мы, не жалея наших сил, воюем с франками, мы храбро атакуем их, но их защищает броня, которую нельзя пробить никаким оружием, а потому наши удары безвредны для них. Более того, ими командует воин, подобного которому мы еще не встречали. Он несется вперед на своем огромном скакуне и убивает наших людей без счета. Никто до сих пор не мог ни противостоять ему, ни спастись от него. Кажется, такой царь рожден для власти над миром».

Как ни странно, эти слова, видимо, вселили надежду в сердце Саладина. Через двадцать четыре часа после своего поражения под Арсуфом султан снова смог создать угрозу для армии крестоносцев.

А это войско, передохнув после битвы один день, снова отправилось на юг, к Яффе. Саладин расположил свои отряды вдоль дороги, чтобы помешать продвижению противника. Мусульманские лучники осыпали крестоносцев множеством стрел, чтобы спровоцировать их на новую атаку, к которой они были на этот раз лучше подготовлены. Однако никаких ответных действий не последовало. Вражеское войско по-прежнему продвигалось вперед, а армия Саладина продолжала отходить в глубь Палестины. К султану привел и новую группу захваченных франков, и опять среди них были женщины в боевой броне. Всех пленных допросили, после чего обезглавили. От них мусульмане получили сведения, что король Ричард собирается пробыть некоторое время в Яффе, чтобы заново отстроить эту крепость и превратить ее в гостевой центр для будущих паломников, направляющихся в Палестину. Но куда противник собирался направиться, уйдя из Яффы?

Яффа не была лучшим морским портом на юге Палестины — таковым считался Аскалон в тридцати милях к югу от нее. За последние 90 лет этот важный город четыре раза переходил из рук в руки: сначала его в 1100 г. захватили крестоносцы, потом мусульмане отвоевали Аскалон, но снова потеряли в 1154 г., а в 1187 г. его взял Саладин. Теперь город стал передовой военно-морской базой султаната, связующим звеном между Египтом и Сирией. Потерять его означало бы разрушить связь между этими частями империи Саладина.

Аскалон был любим мусульманами. Некогда это был один из главных городов филистимлян, где родился Ирод и где Самсон в гневе убил тридцать человек. Он стоял в долине Муравьев, где Соломон, согласно Корану, рассказывал одну из притч и боялся наступить на муравьев, что побудило одного из них тихонько предупредить собратьев: «Эй, муравьи, собирайтесь в наш муравейник, а то Соломон и его войско нас раздавят, сами не зная этого» (Коран, 27:18).

В этом портовом городе находилась известная мечеть Омара, построенная четыре века назад, и имелся великолепный восточный базар. Аскалон был знаменит также своими оливковыми рощами и шелковичным червем, но пользовался дурной славой из-за обилия москитов. Его защищали двойные стены с пятьюдесятью тремя башнями. Благодаря его стратегическому положению арабы могли быстро мобилизовать войско в Египте, чтобы в любое время угрожать королевству крестоносцев. Само название «Аскалон» по-арабски означаю «Голова Сирии». Не меньшее значение он имел для защиты от возможного вторжения крестоносцев в Египет и от угрозы с их стороны главным святыням ислама.

У Саладина не было уверенности, что король Ричард сейчас действительно пойдет на Иерусалим. Мало ли что он говорил о целях своего похода! А что, если его амбиции не ограничиваются Иерусалимом и он мечтает о завоевании Египта, чтобы стать императором Средиземноморья, подобно Александру Великому или Цезарю? Стратегически это имело бы смысл: при движении его армии вдоль побережья он будет иметь поддержку своего мощного флота, а если захватит Аскалон, то этот город будет иметь для него такое же значение, как некогда Александрия — для Александра и Цезаря. В таком случае Аскалон из стратегического узла исламского султаната превратился бы в стратегический узел новой империи крестоносцев.

Египет был важным источником богатств империи Саладина. Слава арабской истории в последние девяносто лет была достигнута именно благодаря объединению Египта и Сирии под знаменем суннизма. Сам Саладин взошел на вершину власти благодаря этому процессу, которому пытались помешать франкские короли. Пять раз в 1163–1169 гг. крестоносцы пытались захватить Египет. В этой борьбе погиб отец Саладина, но его дядя Ширкух все-таки стал покорителем Египта. Сам Саладин в свое время, когда франков удалось окончательно вытеснить из этого района, сначала стал императором Египта.