Михаил Кром - «Вдовствующее царство»: Политический кризис в России 30–40-х годов XVI века

Естественно предположить, что наблюдаемое в данный период повышение роли дворецких в судопроизводстве (на что указывает, в частности, отмеченное изменение формуляра несудимых грамот) было связано с реорганизацией дворцового ведомства и увеличением его штата. Как мы помним, к 1538–1539 гг. относятся первые достоверные сведения о новых областных дворцах — Рязанском, Дмитровском и Угличском. Но расширение судебных функций дворецких требовало выделения им специальных помощников — судебных приставов, и такие помощники были им даны: начиная с 30-х гг. в источниках начинают упоминаться особые дворцовые недельщики. На сам факт существования в XVI в. различных категорий недельщиков (площадных и дворцовых) уже обращали внимание исследователи [1567] Стрельников С. В . К изучению юридической терминологии в средневековой Руси X–XVII вв. («правда», «праведчик» и «неделыдик») // ОФР. М., 2004. Вып. 8. С. 71; Кистерев С. Н . Неделыдик XV–XVI вв.: происхождение термина // Исследования по истории средневековой Руси. К 80-летию Ю. Г. Алексеева. М.; СПб., 2006. С. 137. , но время появления подобной «специализации» судебных приставов до сих пор не установлено. Поскольку этот вопрос непосредственно связан с историей дворцового управления, остановимся на нем подробнее.

Вообще недельщики — судебные приставы, в функции которых входил вызов в суд тяжущихся сторон, содержание под стражей преступников, исполнение судебных решений и т. п. [1568] Подробнее о функциях недельщиков см.: Алексеев Ю. Г . Судебник Ивана III. Традиция и реформа. СПб., 2001. С. 264–291. О происхождении термина «неделыдик» см.: Стрельников С. В . К изучению юридической терминологии. С. 68–74; Кистерев С. Н . Неделыдик XV–XVI вв. С. 127–139. , — упоминаются с 60-х гг. XV в. [1569] Алексеев Ю. Г . Судебник Ивана III. С. 280–281. Известны они и Судебнику 1497 г. (ст. 4–7, 26, 28, 29, 31, 33–37) [1570] См.: Судебники XV–XVI веков. М.; Л., 1952. С. 19, 20, 22–24. , но в актовом материале конца XV — первой трети XVI в. эти приставы фигурируют под общим названием «недельщиков», без подразделения на «площадных» и «дворцовых» [1571] См. терминологические указатели к изданиям актов: АСЭИ. Т. I–III; АРГ. . Правда, Л. В. Черепнин на основании ст. 29 Судебника Ивана III, в которой употреблено неясное слово «площеднаа» («А хоженого на Москве площеднаа неделщику десеть денег…»), осторожно предположил, что «если это слово относится к недельщику, то в таком случае оно должно указывать на постоянный штат московских площадных недельщиков, подобных позднейшим подьячим Ивановской площади». Впрочем, ученый допускал, что упомянутое слово может относиться к «хоженому», и в таком случае этот термин означает «плату недельщику за вызов в суд ответчика в пределах Москвы» [1572] Судебники XV–XVI веков. С. 72. .

С. В. Стрельников поддержал предположение Л. В. Черепнина о существовании площадных недельщиков и в качестве доказательства сослался на жалованную грамоту Ивана IV Троице-Сергиеву монастырю от 29 октября 1537 г. [1573] Стрельников С. В . К изучению юридической терминологии. С. 71. Действительно, в упомянутой грамоте, выданной на всю монастырскую вотчину, в частности, говорилось: «…а кому будет каково дело до них [монастырских старцев, попов, дьяконов, слуг и крестьян. — М. К .], и в том по них ездят наши неделщики площадные с приставными грамотами и пишут им 2 срока в году…» [1574] ОР РГБ. Ф. 303. Кн. 527. № 262. Л. 229. Список XVII в. (В статье С. В. Стрельникова грамота цитируется по копии из фонда С. Б. Веселовского в Архиве СПб. ИИ РАН). (выделено мной. — М. К .).

Однако Стрельников не заметил, что указанная им грамота — это самый ранний документ, в котором содержится упоминание площадных недельщиков. Поэтому приведенная цитата никак не может служить доказательством высказанного Черепниным предположения о существовании этой категории недельщиков уже в эпоху Судебника 1497 г.

В той же грамоте Троице-Сергиеву монастырю 1537 г. упоминаются и дворцовые недельщики: «А дворцовые наши неделщики и с приставными грамотами в их монастыри и в села и в деревни не ездят…» [1575] Там же. Л. 229 об. Но это — не самое раннее их упоминание: первый раз в известном мне актовом материале дворцовые недельщики встречаются в жалованных несудимых грамотах Василия III Кирилло-Белозерскому монастырю на дворы в Каргополе и Белоозере, выданных 28 июля 1533 г. Обе грамоты содержали следующий пункт: «А кому будет до того их дворника какое дело, и в том по нем ездят наши недельщики дворцовые и срок ему чинят один в году по их грамоте жаловальной Кирилова монастыря» [1576] ОР РНБ. Ф. 550 (ОСРК). Q. IV. 113 а . Л. 483–483 об.: грамота на двор в Каргополе (список XVII в.). Ср. аналогичную формулировку в грамоте на двор в Белоозере: Там же. Л. 111–111 об. (список XVII в.). .

Появившись в самом конце правления Василия III, новая категория судебных приставов получила широкое распространение в годы «боярского правления»: дворцовые недельщики упоминаются в жалованной обельно-несудимой грамоте Ивана IV Никольскому Можайскому собору от 16 декабря 1536 г. [1577] Молчанова Н. К . Жалованная грамота Никольскому Можайскому собору 1536 г. // РД. Вып. 4. М., 1998. С. 127. ; в процитированной выше Троицкой грамоте 1537 г.; в жалованной грамоте Ивана IV протопопу Успенского собора Гурию от 25 июля 1539 г. на данного пристава [1578] АРГ/АММС. № 2. С. 18. ; указной грамоте Ивана IV игумену Кирилло-Белозерского монастыря Афанасию от 18 сентября 1541 г. [1579] ОР РНБ. Ф. 573 (СПб. Духовная академия). А. II/47. Л. 439–439 об. Список XVII в. и целом ряде других актов 40-х гг. XVI в. [1580] См. приведенные ниже жалованную грамоту талшинским бортникам от 1 декабря 1540 г. и уставную грамоту дворцовому селу Андреевскому от 20 апреля 1544 г., а также жалованную полетную грамоту Авдотье Алалыкиной от 15 мая 1540 г. (АСЗ. Т. I. № 3. С. 11), февральскую жалованную грамоту 1547 г. Спасо-Евфимьеву монастырю (АССЕМ. № 64. С. 135) и жалованную несудимую грамоту попам и дьяконам нескольких дворцовых сел от 15 октября 1547 г. (АН. Т. I. № 149. С. 216).

Очевидно, что до тех пор, пока ключевой фигурой в московском суде оставался боярин введенный, никакой надобности как-то различать великокняжеских недельщиков не возникало. Но с образованием новых областных дворцов и расширением судебных полномочий дворецких появилась необходимость отличать подчиненных им недельщиков от остальных приставов, выполнявших распоряжения других московских судей. Вот тогда-то и входят в употребление — причем практически одновременно — обозначения двух категорий недельщиков, различавшихся только подчиненностью, но не функциями: недельщики площадные и дворцовые.

Таким образом, начиная с 30-х гг. штат дворцовых учреждений расширился за счет «приписанных» к ним недельщиков, а для промысловых слуг и населения черных волостей это означало появление новой привилегии. Так, жалованная грамота Ивана IV талшинским бортникам (во Владимирском уезде) от 1 декабря 1540 г. предусматривала, что если возникнет «каково дело» (т. е. иск к грамотчикам. — М. К .), то «в том по них ездят наши неделщики дворцовые». Далее следовала специальная оговорка: «А опричь дворцовых неделщиков, площадным есми неделщиком по них ездить не велел» [1581] Каштанов С. М . ИРСИ. Прил. IV. № 4. С. 169. . А крестьяне дворцового села Андреевского в Звенигородском уезде, согласно пожалованной им 20 апреля 1544 г. уставной грамоте, были ограждены от появления не только площадных недельщиков, но и «чужих» дворцовых — за исключением только недельщиков Дмитровского дворца [1582] «Також есми тех своих дворцовых крестьян пожаловал, — гласила уставная грамота, — велел у них ездити, от них и по них, своим дворцовым неделщиком Дмитровского дворца <���…> а иным есми площадным неделщиком и дворцовым, опричь Дмитровского дворца неделщиком, к ним ездити не велел…» (ААЭ. Т. I. № 201. С. 180). .