Леонид Жура - Сионисты против Сталина

Вступив в 1898 году в социал-демократическую организацию, Иосиф стал проводить пропагандистскую работу среди рабочих железнодорожных мастерских. Лидером грузинских социал-демократов был Ной Жордания, сторонник «мягких» форм борьбы за улучшение положения рабочего класса. Главной задачей подавляющее большинство тифлисских социал-демократов считало добиться от властей удовлетворения «экономических» требований. То есть примерно то же самое, чем занимаются нынешние зюгановские как бы коммунисты. Молодой революционер под влиянием своих друзей и наставников Владимира Кецховели (партийный псевдоним Ладо), Виктора Курнатовского и др. стал убежденным сторонником радикальных, наступательных форм развития рабочего движения.

В своей статье Джугашвили пишет:

«Многие не могут выйти за рамки капитализма, ибо целью их является улучшение положения рабочих в рамках капитализма… Нужна еще такая организация, которая соберет вокруг себя сознательные элементы рабочих всех профессий, превратит пролетариат в сознательный класс и поставит своей главнейшей целью разгром капиталистических порядков, подготовку социалистической революции».

Конфликт со сторонниками умеренных действий, которые во главе с Жордания-в социал-демократических организациях Тифлиса составляли решающее большинство, стал неизбежен. И неопытный, начинающий революционер Джугашвили бросает вызов авторитетному лидеру организации. Позже эти разногласия приведут грузинских социал-демократов к расколу на меньшевиков и большевиков. В данном случае мы отмечаем стойкость Иосифа Джугашвили в отстаивании своих взглядов, основанную на уверенности в своей правоте.

Радзинский:

«Но самое интересное: он стал одним из главных действующих лиц семинарской жизни. Вся семинария делится на его друзей и врагов. Но и враги боятся его скрытного, мстительного характера, его утонченных издевательств и грубых вспышек его гнева. И мести его друзей. Самые сильные мальчики в каком-то рабском подчинении у тщедушного семинариста с маленькими глазками, которые в ярости загораются опасным желтым огнем. В Грузии ценится мужская дружба. У него много друзей. Точнее, тех, кто поверил, что они его друзья. На самом деле и тогда, и в будущем он одинок. Просто есть юноши, которых он убеждает в своей дружбе и использует их в борьбе с другими юношами, которых считает своими врагами. Иосиф Иремашвили, который много будет писать о нем в своей книге воспоминаний, пылкий Миша Давиташвили, бывший его верной тенью… сколько их было и будет, веривших в его дружбу»…

О чем написал архивник в этом фрагменте?

Да ни о чем! Просто облил грязью семинариста Сосо, и ничего больше. Ни одно «обвинение» не подтверждено фактами, свидетельствами. Где примеры «его (Сосо. — Л. Ж.) скрытного, мстительного характера, его утонченных издевательств и грубых вспышек его гнева. И мести его друзей»? Особо хотелось бы узнать, в чем заключалась «утонченность издевательств» Сосо? И над кем? Понятно, что Радзинский не в счет…

«Тщедушный», с «маленькими глазками»!!! И друзей у Сосо нет, «просто есть юноши, которых он убеждает в своей дружбе и использует их в борьбе с другими юношами».

Оказывается, в семинарии Сосо Джугашвили вел «борьбу с другими юношами»! Какое потрясающее историческое открытие! Возможно, в следующем издании своего сочинения архивариус представит доказательства и подробности этой «борьбы с другими юношами». Захватывающее должно получиться зрелище!

Радзинский:

«В 1899 году свершилось: он исключен. „Вышиблен из семинарии за пропаганду марксизма“, — так он объяснит сам. Но… На самом деле Коба предпочел избавиться от семинарии куда более безопасным способом. Передо мной „Выписка из журнала общего собрания правления Духов* ной семинарии об увольнении Иосифа Джугашвили из семинарии за неявку на экзамен“. Как всегда, он действовал осторожно».

Молодец, архивник!

Уличил-таки Сталина в осторожности и расчетливости в самом отвратительном смысле этих слов! Причем проявленные уже в раннем возрасте. Неясно, правда, чем исключение из семинарии за неявку на экзамен было «безопасней» исключения за чтение недозволенных книг для парня, уходящего в неизвестность опасной революционной деятельности?!

В Государственном архиве Саратовской области в отдельном фонде собраны личные документы епископа Гермогена, который в 1893–1901 гг. служил ректором Тифлисской Духовной Семинарии. Один из документов является объяснительной запиской Иосифа Джугашвили на имя инспектора семинарии:

«О Инспектор!

Я не осмелился бы писать Вам письмо, но долг — избавить Вас от недоразумений на счет неисполнения мною данного Вам слова — возвратиться в семинарию в понедельник — обязывает меня решиться на это.

Вот моя история. Я прибыл в Гори в воскресенье. Оказывается, умерший завещал похоронить его вместе с отцом в ближайшей деревне — Свенеты. В понедельник перевезли туда умершего, а во вторник похоронили. Я решился было возвратиться во вторник ночью, но вот обстоятельства, связывающие руки самому сильному в каком бы отношении ни было человеку: так много потерпевшая от холодной судьбы мать умершего со слезами умоляла меня „быть ея сыном хоть на неделю“.

Никак не могу устоять при виде плачущей матери и, надеюсь, простите, решился тут остаться, тем более, что в среду отпускаете желающих.

Хотя на документе нет даты, но по многим косвенным признакам можно считать его объяснением неявки на экзамен. Обращаем внимание читателей, исключая Радзинского, что юноша-семинарист, невзирая на грозящее наказание, не оставил несчастную женщину наедине со своим горем. Как увидит читатель далее, великодушные и милосердные поступки Сталина были неотъемлемой, органической частью его натуры и совершались им в течение всей жизни.

Как бы там ни было, руководство семинарии сочло необходимым выдать Иосифу Джугашвили свидетельство об окончании четырехлетнего обучения в семинарии «при отличном поведении». И это при том, что чтение нелегальной литературы Иосифом не было ни для кого секретом, а его поведение за последние два года было обозначено оценкой «три»! И нам кажется, что это было пусть незначительным, но проявлением симпатии преподавательского состава семинарии к своему «заблудшему» ученику, отличавшемуся от других особенной тягой к знаниям, чувством собственного достоинства, готовностью прийти на помощь товарищам.

Радзинский:

«В Рождество Коба поступает на работу. Это первая и… последняя работа в его жизни».

Смелое и неожиданное утверждение работяги Радзинского, всю жизнь, наверное, варившего сталь или сплавлявшего плоты по Енисею! Главное, что Радзинский первый и наверняка единственный из антисталинистов, объявивший Сталина бездельником. Спасибо, что не предъявил Сталину обвинение в тунеядстве.