Генрих Шлиман - Илион. Город и страна троянцев. Том 1

Новый Илион был расположен на невысоком холме на долине, то есть почти в ее центре, поскольку горный хребет, западный отрог которого он занимает, простирается почти до середины долины. Этот западный отрог с трех сторон окружен равниной, в которую он постепенно спускается с западной и южной стороны, в то время как на севере и северо-востоке он обрывается под углом 45°; согласно измерениям месье Бюрнуфа, это в 49,43 метра = 162 футах над уровнем моря.

Расстояние от Нового Илиона по прямой линии до Геллеспонта составляет, согласно Скилаксу [841], 25 стадиев, однако в действительности оно чуть более 3 миль, а до мыса Сигей – 4 мили.

Там обитали эолийские греки, и он оставался довольно незначительным городом вплоть до эпохи Александра Великого и даже до времени римского господства, как мы видим из того факта, что Ретий, Сигей и Ахиллей, хотя и расположенные на расстоянии от 3 до 4 миль до него, все были независимы от Илиона [842]. Однако тем не менее он приобрел важность из-за связанного с ним легендарного благоговения, поскольку это было единственное место, когда-либо носившее священное имя, которое обессмертил Гомер. У Афины был свой храм в Пергаме Нового Илиона, и ее почитали как богиню-покровительницу города, точно так же, как почиталась она и в Пергаме гомеровского Илиона. Илионцы считали, что, когда их город был захвачен войсками ахейцев, он не был полностью разрушен, но всегда оставался обитаемым и никогда не прекращал существовать [843]. Доказательства, которые приводили сами илионцы для отождествления их города с древним, были, как замечает Грот [844], такими свидетельствами, которые мало кто в то время собирался оспаривать, и, в сочетании с единством названия и общего месторасположения, видимо, никто их и не оспаривал – за исключением Деметрия из Скепсиса и Гестиеи из Александрии-Троады, которые из простой ревности и зависти начали оспаривать всеми признанное отождествление и о которых у меня сейчас будет случай поговорить.

Полемон был уроженцем Нового Илиона и оставил описание (περιήγησις) своего города. Он жил в конце III – начале II века до н. э., и поэтому был старше Деметрия из Скепсиса. Полемон обратил внимание на существование в Новом Илионе такого же алтаря Зевса – хранителя домашнего очага, как тот, на котором был убит Приам, а также такого же камня, как тот, на котором Паламед учил греков играть в кости [845]. Гелланик, родившийся в день морской битвы при Саламине (480 до н. э.) и, следовательно, современник Геродота, написал особый труд о Трое (под названием Τρωϊκά), где он свидетельствовал о тождестве Нового Илиона с гомеровским; Страбон (или, скорее, Деметрий, которому он следует) необоснованно приписывает ему неуместную пристрастность в пользу илионцев [846].

Геродот пишет, что Ксеркс во время своей экспедиции в Грецию, «желая осмотреть кремль Приама, поднялся на его вершину. Осмотрев кремль и выслушав все рассказы о том, что там произошло, царь принес в жертву Афине Илионской 1000 быков. Маги же совершили [местным] героям жертвенное возлияние. После этого ночью на войско напал страх. А с наступлением дня царь продолжал поход, оставив на левой стороне города Ретий, Офриней и Дардан (город, пограничный с Абидосом), а справа – тевкрские Гергифы. Дойдя до Абидоса…» [847]. В Новое время те, кто оспаривает отождествление Нового Илиона с гомеровской Троей, по большей части считали, что то место, которое Геродот называет Пергамом Приама, должно быть отлично от Нового Илиона; однако, как справедливо замечает Грот [848], упоминание илионской Афины говорит о том, что это одно и то же.

Экенбрехер [849]остроумно заметил, что «Геродот не мог не отождествлять эолийский Илион с гомеровским городом, ибо в книге I, гл. 5 он называет последний просто «Илион» безо всякого эпитета, точно так же, как мы обозначаем современный Рим и Рим древних римлян одним и тем же названием. Это, – пишет он, – кажется очевидным, когда мы сравниваем этот пассаж, где историк говорит, что персы ведут отсчет своей вражды к грекам еще со взятия Илиона, с пассажем из книги II, гл. 10. Мы также видим, – продолжает автор, – что Ксеркс считал Илион своего времени (Илион Геродота, Гелланика и Страбона) гомеровским Илионом, поскольку нам говорят (VII. 43), что он взошел на Пергам Приама, и царь не мог считать, что он расположен где-либо, кроме Илиона».

Дальнейшее доказательство того, что думали люди по поводу отождествления древней Трои с Новым Илионом, дает нам Ксенофонт, который сообщает, что лакедемонский адмирал Миндар в то время, как его флот находился в Абидосе, сам отправился в Илион, чтобы принести жертву Афине, и увидел оттуда морское сражение между эскадроном дорийцев и афинян вблизи берегов у Ретия [850].

Хотя владения Нового Илиона были все еще очень незначительны в эпоху между Пелопоннесской войной и вторжением македонцев в Персию и не доходили даже до соседнего Геллеспонта, тем не менее в городе был размещен гарнизон, поскольку он находился в выгодном стратегическом положении. Мы видим это из рассказа Плутарха [851]: «Илион был взят Гераклом из-за коней Лаомедонта и затем Агамемноном при помощи так называемого деревянного коня, а в третий раз город занял Харидем – и опять-таки потому, что какой-то конь оказался в воротах и жители Илиона не смогли достаточно быстро их запереть». Это подтверждает и Полиэн, который говорит [852]: «Харидем, когда илионцы храбили его город, схватив раба-илионца, вышедшего за добычей, большими дарами склонил его предать город. А чтобы тот не вызвал подозрений у охраняющих ворота, дал ему увести много скота и двух или трех рабов в качестве пленников. Стражники же, добычу разделив, позволили ему часто входить ночью, а с ним и другим еще мужам, приносящим добычу. Харидем, вышедших с тем рабов схватив, связал; а их гиматии надев на своих вооруженных мужей, дал им среди прочей добычи и коня, как будто бы захваченного. Стражники, чтобы впустить коня, полностью открыли ворота. Воины, устремившись вместе с конем, стражников перебили и, остальное войско впустив, взяли город; и так что можно в шутку сказать, во второй раз был захвачен Илион, снова будучи побежденным при помощи коня».

Этот Харидем, безусловно, не может быть никем другим, как известным вождем наемников, который жил в эпоху Филиппа II (359–336 до н. э.). Мы знаем его в основном из речи Демосфена против Аристократа, в которой подтверждается факт взятия Илиона, однако без подробностей того, как именно это случилось. Уволенный Тимофеем, Харидем стал служить в Малой Азии под началом Мемнона и Ментора, которые жаждали освободить своего шурина Артабаза, которого взял в плен Автофрадат. Взятие им Илиона, таким образом, должно было произойти примерно в 356 году. Это событие со всей определенностью показывает, что на тот момент Новый Илион был укрепленным городом.