Коллектив авторов - Этносы и «нации» в Западной Европе в Средние века и раннее Новое время

Наконец, для Англии традиционно значимой составляющей, на которой выстраивались представления об общности и узах, связывающих воедино жителей южной части острова Британия, была идея существования особого и превосходного по отношению к иным регионам права и связанных с ним институтов. В общем виде эта идея охотно принималась добрыми подданными английской короны, однако при ее конкретизации возникал ряд сложностей. Главная же сложность заключалась в том, что «английское право» отнюдь не было гомогенной системой.

Уникальность развития права в Англии определялась одновременным существованием нескольких правовых систем – общего права, канонического права, цивильного права и «права справедливости» (equity). Каждая из этих систем действовала в рамках собственных судебных институтов (всего к началу XVII в. в королевстве действовало более шестидесяти судебных институтов различной юрисдикции) и в определенной мере была ориентирована на различные категории, интересы и финансовые возможности тяжущихся. Помимо естественной иерархии локальных и центральных судов, они образовывали сложную систему взаимодействия, ни один элемент которой не воспринимался как полностью доминирующий. Несмотря на конфликты, на протяжение всего средневековья не раз разгоравшиеся как между короной судами, так и между судебными институтами различных юрисдикций, мысль о полной унификации английского права не посещала умы теоретиков. Можно также предположить, что описанная правовая ситуация как нельзя лучше коррелировалась с композитарным характером английской монархии. И если, следуя мысли современников, именно система судебных институтов – во всей ее неоднородности и внутренней сложности, в условиях плюрализма правовых систем, являлась стержнем и конституирующим основанием национальной общности, то принципы взаимодействия различных правовых систем, роль конкретных судов и юридических корпораций становились той моделью, которая определяла дальнейшее развитие композитарной монархии на Британских островах.

Позднетюдоровская и раннестюартовская эпоха стала периодом изменений самого английского юридического сообщества: традиционные устоявшиеся границы юрисдикции между судами цивильного и общего права были оспорены, что, в свою очередь, становилось причиной как открытого институционального конфликта, так и обширной политико-правовой дискуссии. По мере своего разворачивания конфликт между двумя корпорациями перестал быть профессиональным конфликтом и приобрел публичное измерение, затронув, в конечном итоге, вопросы об основаниях и пределах власти английского монарха 2. Обе корпорации претендовали на то, что именно их правовая система является подлинно национальной – в более узком «англоцентричном» или более широком «британском» смысле.

По мере своего развития конфликт изменял облик самих корпораций. Специфические факторы и явления, конституировавшие оба юридических сообщества, не просто приобрели свою наиболее четко выраженную форму, но стали предметом рефлексии (пусть даже весьма частичной) со стороны самих современников – участников конфликта.

Столкновение двух юридических корпораций в раннестюартовской Англии представляло собой многоуровневое комплексное явление, для более глубокого понимания которого историк вынужден обращаться к разнообразным методам исследования. Одним из эффективных подходов к изучению данной проблематики является дискурс-анализ.

На социальном уровне, благодаря лингвистическим репрезентациям, дискурсивные практики могут в процессе диалога влиять на формирование групп, устанавливать или разрушать отношения власти и соподчинения между социальными, профессиональными, этническими и гендерными группами. Дискурсивный подход позволяет проследить и проанализировать связь между языковыми средствами, риторическими приемами, формами коммуникации, способами аргументации и ведения полемики – то есть конкретными лингвистическими практиками – и трансформацией политических и административных структур 3.

Р. Брубейкер и Ф. Купер справедливо предлагают разделять идентичности на так называемые «сильные» и «слабые» 4. «Сильные» формы идентичности основаны на фундаментальной и долговременной самоидентификации, в то время как «слабые» характеризуются подвижностью, сложностью, часто недолговечностью, а также во многом определяются конкретным социальным и историческим контекстом. Формирование «слабых» идентичностей и связанных с ними дискурсов обусловлено множественностью факторов (нормативными, экономическими, правовыми и иными практиками) 5. В зависимости от социального контекста набор этих факторов и степень их воздействия меняются, что сказывается на развитии данной идентичности или, напротив, ведет к ее «растворению».

Эволюция двух социопрофессиональных групп – английских цивилистов и юристов общего права – пример взаимодействия подобного рода «слабых» идентичностей. Обе группы к началу XVII столетия уже имели длительную историю, в которой, как и в истории формирования любой группы, можно выделить несколько этапов. Во-первых, это процесс непосредственного формирования исходной общности 6, которая является основой для развития любой идентичности; во-вторых, институциализация этой общности, то есть взаимодействие с уже существующими институтами или формирование новых; в-третьих, адаптация – трансформация внутригрупповых норм под воздействием внешних факторов, и, наконец, интеллектуализация (механизмы конструирования коллективной памяти, формирование собственного дискурса) 7Эти этапы могут быть пройдены общностью последовательно, однако в большинстве случаев можно говорить о параллельном прохождении двух или нескольких этапов (например, адаптации и интеллектуализации). Формирование социопрофессиональной общности, как правило, продолжается по мере взаимодействия с разнообразными институтами, структурами и группами, а интеллектуализация нередко сопровождается институциональной конкуренцией с другими фигурантами социопрофессионального поля.

Обе английских юридический корпорации прошли длительный этап институциализации, растянувшийся на несколько столетий.

Общее право изначально воспринималась самими судьями не столько как комплекс идей и установок, сколько как практика или своего рода техника. Общее право, как гласило определение, которое Эдвард Кок дал, основываясь на средневековой традиции, есть искусственный (artificial) 8разум. Уильям Фулбек давал иную формулировку: «общее право есть обычная практика или общее для всех суждение» (common law is common use or common reason» 9Термин «reason» в данном контексте означал не врожденную естественную мыслительную способность, а логику принятия решений, комплекс знаний и умение их применять. А потому неизменность основ общего права парадоксальным образом сочеталась с динамикой их непрекращавшегося воспроизведения и применения в конкретных условиях единичного прецедента. Однако право, понятое как практика и не имеющее четко очерченной теоретической основы, могло стать «осязаемым» и реализоваться лишь через систему конкретных институтов. При этом, будучи результатом развития английского неписаного права, оно могло реализоваться лишь в Англии и лишь в английской институциональной системе (или в условиях экспорта этой системы). Здесь также кроется объяснение тому, почему большая часть исследовательской традиции истории общего права, начиная с Кока и Блэкстона, использует «институциональную схему» организации и систематизации материала как наиболее выигрышную. С точки зрения теоретиков общего права, система судебных институтов и была системой административной, а сами юристы не только вершили правосудие, но и разделяли функцию упорядочения общества, которая являлась преимущественной характеристикой власти короны.