Пантелеймон Кулиш - ОТПАДЕНИЕ МАЛОРОССИИ ОТ ПОЛЬШИ (ТОМ 2)

украинские можновладники, заседавшие в Посольской Избе, при всем своем

возбуждении к оппозиции, готовы были стать на стороне короля, еслибы представители

третьего сословия зашли слишком далеко. По признанию Поляков, „многих можно

было, как это делалось обыкновенно, угомонить просьбами, убеждениями, подкупом и

обещаниями, а в наихудшем случае—создать сильную факцию и парализовать

деятельность Посольской Избы®. Таланты Оссолинекого и его

78

.

канцлерское достоинство могли сделать много и даже все, когда б он был искренно

предан королю и его грандиозной политике. Но для этого недоставало одного, — чтобы

король, вылепив себе канцлера из простой глины, вдохнул в него самоотверженную

душу. Такой души природа не дала ему самому. При всей готовности своей служить

Христианству и при всем своем геройстве, он был своего рода эгоист и своего рода

трус. Усвоенная шгь с детства лживость, свойственная ему по его природе оплошность,

недостаток определенного начертанного плана действия, внезапные затеи по

вдохновению минуты и школьнические увертки перед судьями гражданского долга,—

все это ослабило достоинство его царственности, раздражало дерзость оппонентов и

придавало им небывалые силы.

81 (21) октября, по выслушании сенаторских заявлений, земские послы вернулись в

свою Избу, недовольные тем, что Сенат стращает их татарским и турецким набегом,

советует готовить войско и требует от них налогов. Они не верили, чтобы Турция

думала о войне с Речью Посполитою, гремели против королевских замыслов, против

советников войны, а когда один посол из Сендомирского воеводства, рассыпаясь в

похвалах канцлеру, подал голос в пользу вооружения,—это возбудило такое

негодование, что несколько человек ухватилось за сабли. В первом же заседании

Посольской Избы, состоялось постановление: отправить к королю посольство с

объявлением, что послы не приступят ни к чему, пока противозаконно навербованное

войско не будет распущено.

Король отговоривался нездоровьем, u едва 5 ноября принял земских послов, да и то

в постели. Он отвечал им чрез посредство Оссолинского, между прочим, что

распущенное войско не преминет грабить и угнетать их сограждан. Если земские

послы и сенаторы не заботятся об обороне Речи Посподитой и решат, что набранное

войско не нужно, король готов распустить его, лишь бы Речь Посполитая указала

способ раснущения.

Изба послала вновь к королю посольство, с требованием, чтоб он выдал главного

советника Турецкой войны и разослал универсалы на расдущеяие жолнеров. Речь

Посполитая не нуждается де в них, так как, в случае надобности, собственною грудью

готова отражать неприятеля.

Король опять откладывал со дня на-день аудиенцию, сказываясь больным, и только

10 ноября принял маршала Посольской Избы Яна Николая Станкевича. Отвечал ему

Оееолинский, советуя вновь, от имени короля, чтобы Посольская Изба, относительно

распущения

.

79

войска, держала раду с Избой Сенаторской, так как дело здесь идет о королевском

достоинстве и безопасности отечества.

Коронные послы соглашались на эту пропозицию, но литовские за решением

другого, важного собственно для них вопроса, протянули, дело до 15 ноября.

В этот незабвенный для польских либералов день выступили на сцену действия

познанские послы, именно Болеслав Лещинский, Лукаш Оржельский, Леон ПИлихтинг

и Андрей Твардовский, с инструкциями от своего сеймика, и потребовали „братской

беседы с сенаторами в отсутствии короля".

Предюженная ими братская беседа, называвшаяся collegium vel colloquium, это был

древний парламентский обычай, к которому прибегали только тогда, когда поведение

Короля, или Сената возбуждало опасения. В таком случае два государственные

сословия, в лице своих представителей, соединялись в одно тело, в отсутствии короля

совершенно независимое, и совещались об устранении зла. Диктатура братской беседы

пад верховною властью предпринималась в моменты важныеj когда все легальные

способы оказывались недействительными.

Оссолинский, как мы видели, предлагал уже послам совместную с сенаторами раду

и надеялся от неё великой пользы; но эта беседа была нечто совсем иное. „Если бы

совместная рада происходила в присутствии короля, то сенаторы могли бы отвергнуть

постановление Посольской Избы относительно распущения войска; в отсутствии же

короля опи этого сделать не смели".

Посольская Изба одобрила пропозицию познанских послов и постановила:

отправить в третий раз посольство в королю с требованием, чтоб он разослал

универсалы на распущение жолнеров; чтобы выдал сочинителя Турецкой войны, и

согласился на братскую беседу в своем отсутствии.

Это было постановление опасное для короля, для сенаторов и министров. Нельзя

было па него согласиться, но страшно было и отказать в согласии, именно потому, что,

после каждого отказа, требования Посольской Избы росли, опасность увеличивалась.

Варшава кипела нетерпеливостью вооруженной шляхты, которая наполняла столицу и

была готова, с оружием в руках, поддержать постановление земских послов.

Король решился обещаниями успокоить оппонентов. Когда 16 ноября герой

бесплодной и злотворной революции, Станкевич, потребовал аудиенции, ему отвечали,

что король сам пошлет к третьему

80

.

сословию посольство. Действительно в Посольскую Избу прибыли: познанский и

жмудский бискуп, Андрей Шолдрский, брестский, Мстиславский и померанский

воеводы, серадский и данцигский каштеляны. Бискуп Шолдрский, обнажив покорно

голову, объявил земским послам, что не кто иной, как сам король, без всякого

внушения, из побуждений важных и из любви к отечеству, вербовал войско, и что готов

распустить вербунок добровольно, лишь только его намерения представляются

противными праву, если Посольская Изба, с своей стороны, изыщет способ для

обороны государства, возвратит королю издержки, а королеву, которая растратила свои

скарбы, снабдить приличным содержанием.

В ответ на это посольство, третье сословие потребовало, чтобы тотчас были

изготовлены универсалы, и чтобы копии были ему прочитаны. Король, желая угодить

земским послам, немедленно прислал проект универсалов; по его нашли слишком

мягким, и потребовали болео строгого, с прибавкой инфамии на непослушных и писем

к гетманам и старостам, повелевающих карать преступных иностранцев. Король велел

изготовить новый проект универсалов, с объявлением, что жолнеров, которые не

подчинятся коммиссарам и разойтись не захотят, повелевает считать шластрою