Пантелеймон Кулиш - ОТПАДЕНИЕ МАЛОРОССИИ ОТ ПОЛЬШИ (ТОМ 2)

тяжкий для панов пункт о религии помещен в самом конце инструкции, тогда как об

этом важном предмете вовсе не упомянуто в петиции к королю. Читателя,

наслушавшагося от историков сказок о козацкой борьбе за церковь и веру, поражает в

этом пункте посольской инструкции то, что козаки умалчивают о „Козацкой Украине",

и хлопочут о тех провинциях, где козачество вовсе не существовало. Вот этот пункт:

„Касательно же нашего духовенства стародавней греческой религии усердно

просим, чтобы она была ненарушима, и те святые церкви, которые насильственно

взяты под унию, как в Люблине, в Красном Ставе, в Саноке и в других местах

приневолены, чтобы оставались при давнишних вольностяхъ".

Посольством к несуществующему королю Хмельницкий давал панам понять, что

нет им надобности принимать меры обороны от Козаков, и что козаки удовлетворятся

только возвращением к тому положению, в каком находились до сеймового

постановления о

литка. При отсутствии у нас исторической критики, Археографическая коммиссия

напечатала белоцерковский универсал в своих актах и еще не так давно публиковала

его для Европы, с переводом на французский язык. Я указал на это в „Материалах для

Истории воссоединения Руси“, но Костомаров, в 4-м издании „Богдана

Хмельницкагопишет, что Хмельницкий, „с шестидесятые козаками, разослал из-под

Белой Церкви списки зазывного универсала ко всем юшюруссам, обитающим по обеим

сторонам Днепра", и прочая.

184

.

них 1638 года. Раздельность панских интересов подавала Хмельницкому надежду,

что те из магнатов, которые владеют в Малороссии вотчинными и ранговыми

имениями, перессорятся с теми, которые не участвовали в колонизации малорусских

пустынь, но завидовали колонизаторам и сваливали вину козацкого бунта на их

жадность к обогащению. В то же самое время всевал он рознь между католиков и

православных, между католиков и униатов (вспомним, как Лев Сопига обвинял

ревнителей унии), а протестантам намекал, что, с помощью козацкого войска, они

могут поставить свою церковь наравне с католическою, как пытались это сделать в

1632 году. Деля таким образом панское общество на части, Хмельницкий надеялся, что

не вся Речь Посполитая встанет против него и, в своей раздельности, даст козакам

возможность овладеть Украиной.

Может быть, на эту мысль навели его письма, найденные в бумагах Потоцкого. К

числу магнатов, отстаивавших Козаков против Потоцкого, принадлежал и краковский

воевода, Станислав Любомирский, человек весьма влиятельный между панами. Дней

через пять после Корсунского погрома, Хмельницкий выразил свою благодарность за

его покровительство в письме к его белоцерковскому подстаростию, Черному,

предостерегая подстаростия, что „во множестве войска есть и злые люди*, так чтобы

он стягивал подданных нана своего из сел, ближайших к городу, а в более далеких,

чтобы народ соединялся в большие купы с своею худобою. „Мы бы с радостию

вернулись отсюда* (писал он, вполне уверенный, что письмо полетит к пану воеводе),

„но узнали, что еще множество таких неприятелей идет против нас, каков был его

милость, пан Краковский: по-неволе должны мы к ним спешить. Да будет воля Божия*!

Спустя дней десять, написал Хмельницкий такое же тормазящее письмо и к князю

Доминику Заславскому, богатейшему из польскорусских панов, о притеснениях и

тиранствах, претерпеваемых козаками в течение последних десяти лет. В этом письме

он говорит о Потоцком так: „Его милость пан Краковский, наступивши с великими

войсками на наши дома, опустошив почти весь край наш и обративши в ничто

имущества наши, погнался было за душами нашими и на Запорожье*.

В письмах к панам он смиренно называет себя старшим Запорожского Войска, не

давая себе права титуловаться гетманом, подобно Косинскому и Наливайку, которые, в

виду постав-

.

185

ленных правительством старших, подписывались гетманами в письмах к королю и

коронному канцлеру. Что касается инструкции козацких послов, то она говорила о

таких предметах, которые могли возбуждать в панах только национально-польскую

людскость и тем самым делить их на умеренных и жадных, на добрых и злых. Она

интересна для нас в том отношении, что характеризует быт козака и его социальное

значение. Прочтем ее в более полном виде:

„1. Жалуются (козаки) на их милостей панов державцев и урядников украинных,

что, имея нас уже в своей воле, поступают с нами не так, как следовало бы с

рыцарскими людьми и слугами его королевской милости, по еще хуже, нежели с

невольниками своими: такия чинят самоуправства и нестерпимые обиды, что мы не

свободны не только в наших имуществах, но и в самих себе.

„2. Хутора, сенокосы, луги, нивы, пахать, ставы, млины, что бы только которому

пану ни понравилось, отнимают у Козаков силою; сажают в тюрьмы, убивают нас до

смерти за наши добра, и наделали раненных, искалеченных в нашем товариществе

множество.

„3. Десятинные, пчельное и поголовщину, хотя живут (козаки) и в добрах его

королевской милости, берут у некоторых, наравне с мещанами, что есть лучшего.

„4. Козацким сыновьям не дозволено держать при себе их старых матерей и родных

отцов. Прогонять же старых родителей не следует. Козак должен и перед паном за них

отвечать (i grzech musi za nich Panu kozak czyniж), и всякую войсковую повинность

отбывать.

„5. Женам козацким, не то чтобы до трех лет, но и одного года, как бы стара ни

была, не дозволяется посидеть (на грунте) без мужа, хотя бы у них были и сыновья на

службе. Тотчас поворачивают их, наравне с мещанами, в аанские налоги.

„6. Полковники наши обходятся с нами не по своему обещанию и присяге. Не

только не обороняют нас в каких-либо обидах от них милостей панов урядов, но, еще

помогая им обижать нас, что бы которому у нас ни понравилось, добрый ли конь, или

оружие, или другое что,—наделй ему под видом покупки, а не наделил, размышляй

тогда о себе, бедняга козак!

э7. Вола или яловицу не запирай в особом месте. Сено в стогах, хлеб в скирдах и на

нивах жатый жолнерская челядь берет силою.

т. и.

24

186

.

„8. Когда зайдем на Запорожье не установленною стражею (nie zwyczajn№

zaиog№), и там на Днепре паны полковники в свободном пользовании нашем делают

нам великую неволю. Как же теперь, не имея возможности бывать в морских добычах,

может визволиться козак своим трудом? Кто промышляет зверем, кто рыбою, считайся

и с этим. Кто ловит лисиц, у тех берут по лисице от головы каждого козака, хоть бы

было и 500; а не поймает лисицы, то отбирают самопалы от Козаков. Кто бы ловил