Пантелеймон Кулиш - ОТПАДЕНИЕ МАЛОРОССИИ ОТ ПОЛЬШИ (ТОМ 3)

Старинные наши воспоминания о таких подвигах, какими прославились в

Волощине герои нашей утраченной Илиады, братья Струси, делали этот край нам

близким, как поприще борьбы с неверными, и дорогим, как место, где находили мы

богатую поживу в тяжкой, часто голодной и всегда убогой пограничной, жизни.

Возможность низвергать господарей с арендуемого у Турок престола и сажать на него

таких, которых Туркам было слишком трудно спихивать вооруженною рукою,—эта

заманчивая возможность особенно влекла наш пылкий, не имевший лучших целей дух

в постоянно опустошаемый и встающий в новом богатстве край. История нашего

козачества полна былей и небылиц о подвигах Струсей, Байд, Филоненков и

Канивченков за Днестром в Ясах, в Тягине, в Сочаве, на Киминском поле и на Черкене-

долипе. Общий взгляд на Волощину был у нас в XYII веке таков, что в Во лощину

стоит ходить за добычею и за спутницею добычи—козацкою славою. Такое

впечатление делала на Козаков Сагайдачного и Московщина, как при его жизни, так и

по смерти. Там обогащала жителей роскошная природа, здесь — трудолюбивая

промышленность.

126

;

Как в одной, так и в другой стране преславное Запорожское Войско, привыкшее

плиндрумпш и руйнувати во всю ширь „Божией милости" и „козацкого счастья",—не

стеснялось ни единоплеменноетью, ни единоверием. Этим оно свидетельствовало свое

родство с Татарами. Татарин, замышляя полонить людей для невольничьих базаров,

говаривал: „Мы сильно уповаем на милость Божию", и титуловал себя счастливым и

милосердым, а зачатый и рожденный им в незапамятные времена козак, мечтая о

пожарах и кровавых речках, оставил нам ио себе богохульную пословицу: „Бог не без

милости, а козак ие без щастя", и, сделавшись безопасным, зажиточным, даже

просвещенным, благодаря Москве, гражданином, до сих пор напевает с дикою грустью:

ОЙ КОЛИСЬ МЫ воювали,

Та бильше не будем:

Тогб щастя Й тої доли

По вив не забудем!

Три государства интересовались Волощиною в политических видах своих: Турция,

как завоевательница; Польша, как покровительница завоеванных; Москва, как земля,

единоверная с Волохами. Испытав невозможность покорить задунайских християи

своему Пророку, правоверные мусульмане обрекли неверных, но своему закону, на

рабство, и довольствовались наложенною на них данью, а чтоб эта плата за право

жизни приходила в Стамбул без хлопот по взиманию, сделали сборщиком самого князя

волошского, равно как и князя мультанского, называемых постарославянски

господарями.

Польша, посредством своих удальцов-Русичей, Струсей, Мелецких, Сенявских,

Вишневецких, помогала искателям княжеской чести и наживы свергать с престола

волошеишх господарей, мирила своих ставленников е султаном, иногда ей удавалось и

совсем освобождать их в свою пользу от султанского вассальства, как это было с

господарями Могилами. Россия ограничивалась дружеским общением с господарским

правительством, как единоверцами и политическими доброжелателями. Но

днепровские козаки, эти Черкасы позабытого происхождения, продолжали в Волощине

традиционное ремесло свое в силу номадного положения своего среди народов

культурных. Арендное лрестолоеаследие Волохов представляло им такие случаи к

поживе, какой представился их наездническому товариществу в Смутное Время

Московского Государства. В XVI столетии они признавали себя не столько подданными

короля польского,

.

127

сколько слугами царя московского, и с этой стороны московское влияние на

волошские дела было равномерно с польским. Оно даже перевешивало польское, и

именно с того времени, когда римская политика Польши велела ей влиять на

воспитание Могил посредством иезуитов. Сделавшись политическим центром и

упованием Славянщины Москва, даже не прилагая попечений о том, поддерживала в

Волощине славянский элемент, как солнце поддерживает теплоту в планете, входящей

в сферу центростремительной силы его.

Волошские господари, по церковной традиции, состояли в духовном вассальстве у

России. Молдавская церковь была филиею церкви галицкой, и князья-господари, в

качестве верховных ктиторов этой церкви, зависели от галицких митрополитов. Они

печатали богослужебные книги во Львове. Этот же православный издревле город

отливал для них колокола, и так как православная церковь, говоря вообще, стояла у нас

на Украине в запустении, то волошские господари при своем дворе обучали

церковному пению поповичей, которые потом являлись в Малороссии дьячками, а из

дьячества „совершались в попы“. Господари, желая, по примеру московских царей,

быть у себя в крае опорою и образцом благочестия, принимали участие и в

ставроппгиальпом львовском братстве, которое хранило в своих подземельях их

сокровища. Один из пих, Александр Лопушнян, дозволил даже вписать свое имя в

число старших братчиков, подобно вельможным польскорусским панам. Иезуиты не

сближали их тогда еще, как в последствии Могил, с католическою полыцизною путем

воспитания богатого юношества. Лопушнян не любил Ляхов за их „кривую веру" до

такой степени, что, устраивая праздничные трапезы для братства, наказывал, чтобы

допускали Ляхов за трапезный стол, но не дозволяли присутствовать при

богослужении. „У нашем законе6 (писал он) „того ся ие годит. У стола могут седети и за

нас Бога просити, а сами ваши милости пийте и ежте, и нас не забувайте".

Ставропигиальное братство угрожало тогда перейти в беспоповщину, под влиянием

разлившагося по всей Польше протестантства. Господарь убеждал его не пренебрегать

попом: „...попа ни за що маете" (писал он), „они в домы свои у дни недельный и

праздничный, для благословения хлеба, не призываете... Поп межи вами только

перекупничеством живится: сам идет до церкви, а попадя идет на рынок с хлебом и

цыбулею, також у другого перекупивши, и што с того приторгует, тем ся живятъ".

Вместе с тем он охранял братство и от другого нечестия,—чтобы мужчины в брат-

128

.

ской церкви не стояли вместе с женщинами. Так было и у пас в Малороссии: для

женщин назначались притворы, которые до сих пор называют бабйнцалт.

Все вместе показывает, что славянский элемент, и преимущественно малорусско-

славянский, господствовал тогда за Днестром во всей своей силе и во всем бессилии.

Этот элемент боролся здесь издавна, со времен еще дакоримских, с элементом

румынским, восторжествовавшим наконец при помощи политической махинации.

Козаки слагавшие головы за волошское господарство, и козаки, грабившие