Пантелеймон Кулиш - ОТПАДЕНИЕ МАЛОРОССИИ ОТ ПОЛЬШИ (ТОМ 3)

проявил блистательно князь Вишневецкий, а в Белоруссии—князь Радивил. Что

значила реляция, распространенная в Европе о непобедимом победителе под Зборовн

м, оп знал как нельзя лучше; но, взвешивая силу руинпиков с силой культурников,

каковы пи есть одни и другие, он должен был провидеть, что Польши хватит еще

надолго не только в борьбе с козаками, по и с Москвой. Полагаясь па своих родных и

приятелей, он отказал сватам Хмельницкого, песмотря даже па султанское повеление.

Случайно ли, или по предусмотрительности Хмельницкого, вторичный отказ

пришел к нему в то время, когда он стоял против Москвы во всеоружии козацкого

согласия и татарского панибратства.

О Ииозацком Батьке дети его сказали бы, что на Баси ля Волошина он важк'пм

духом дьиине; а чти это был за дух, ми зпасм из летописи старинного козакомапа,

который вкладывает Хмелю Хмельницкому в уста такия слова: „Оддай, господарю,

дочку за мого сына, а не оддасн, дак я тебё изотру, изомну и прах твий роспесу по

вбздуси"!

По характеру Малорусса, каков он есть ныне, пет ничего обиднее, как предложить

красавице свою руку, а тем паче руку сына, (о сердце здесь папраспо говорить) и

получить гарбу з. Можно поэтому судить, как обиделся Кояацкий Батько, когда сго

Тимку дала гарбуза дочь презренного в его глазах богача, неспособного наживать

богатство кровавою саблею. Наш старый Хмель, швырявший съпьяна и Римскою

Империей, не мог оставить без отмщения такого, как он, без сомнения, выражался

Жадюгу-рандаря. каким должен был представляться гордому добычнику волошский

господарь. И час отмщения настал.

.

137

Но на дороге в Волошину стоял побеждавший Козаков с малыми силами Николай

Потоцкий, два года тому назад потерявший' одного сына и домогавшийся невесты для

другого: лицо трагическое RT. виду семьянистого и счастливого его несчастьем

Козацкого Батька. Хмельницкий знал, что теперь он способен „давать битвы только в

карете®; но чья юность не обновится в порыве отмщения за погибшего сына й в

защите рыцарских прав живого? Хмельницкий ото чуял, и потому стал у Ямполя с

20.000 м обсервационным корпусом, а другой корпус, под охраной ангелов и духов

своих, Татар, послал сватать золотое руно у дракона, отца красавицы Роксандьт.

Недавния угрозы Хмельницкого сломать Москву не помешали ему, перед походом в

Волощину, просить у царя нопрежпему помощи против Поляков, если они будут

воевать с козаками. Зазвав к себе путивльских купцов на обед в Миргороде, он старался

покормить московского соловья баспями, точно польского, и говорил путивльцам такия

вещи: „...хотя бы де для славы, государевых ратных людей было у него тысяч с шесть

или с десять, и он бы де очистил и Польскую Землю государю. А он де, гетман, со всем

своим Войском Запорожским великому государю служить рад всею своею душею, не

токмо де что польские и литовские городы он, гетман, государю очистит, хотя де и

Царь-город и до Ерусалима очистит и приведет под государеву высокую руку®.

Но не успели эти просьбы и хвастливые обещания достигнуть места своего

назначения, а магометане, сватавшие христианку за христианина, ограбили уже

православную Волощину,

’ Между тем король, видя в этом набеге на его союзника дел о частное, как и его

паны, выразительно повелел коронному великому гетману, стоявшему лагерем под

Каменцем, не вмешиваться в волошские дела, или, как об этом говорили в Шляхетском

Пароде, „не обгонять чужого проса, бросив свое®. обеспеченный этим Хмельницкий

вторгнулся тотчас по удалении Орды, с 16.000 войска в Волощину и принялся грабить

и опустошать ее в свою очередь.

Поход его был популярен в козатчине и по своему мотиву, и по богатой добыче,

затмившей славу Царя Наливая. Козацкие коб-. заїри воспели набег на благочестивых

Волохов с таким же кровожадным восторгом, как и набеги на злочестивцх Ляхов,

вместе с которыми погибали сотнями тысяч козацкие единоверцы всехе.

т. ш.

И8

138

сословий и состояний. В их Илиаде Василь Молдавский вопиет к Николаю

Потоцкому следующими словами:

0S

гетьм&не Потйпький,

Що в тёбе рйзум жиноцький!

Ты за доротйии напитками, бенкетами уганяеш,

А про коио пригбду ничбго не знаеш:

Що ж то в вас гетьнан Хнелнйцьквй, Русин,

Всю мою землю Волоську обрушив,

Все моё пбле копьём изорАв,

Усим иойи Волбхан, як талкйм,

С плич гбловы поздиймав.

Де булии в пбли стежкй-дорижки,

Волоськими головками иовымощував;

Де булии в пбли глыббки долины,

Волоською крбвъю повыпбвлював....

Как отражались эти события в панском обществе, всего лучше видно из

приведенного уже рассказа Варшавского Анонима. По дошедшим до него слухам и

толкам, Хмельницкий, озабоченный женитьбою сына, делал только вид (czynil

apparenti), что готовится к татарокопацкому походу па Москву. Все дело состояло де в

том, как заставить Орду, вместо Муравского и Овинного Шляху, броситься за Днестр?

Этот вопрос разрешил случай, может быть, самим же Хмельницким и устроенный.

На Днестре (разсказывает Аноним) в то время славились разбоями козаки Левенцьт,

известные и по долетевшим до нас отрывкам современной песенности. Левенцы,

подобно позднейшим гайдамакам Мотренниско-монаетырского леса, гнездились в

байраковатом лесу Недоборах. Добычу свою сбывали они в Волощини за Днестром, а

что добывали воровством и разбоем на волошском берегу Днестра, то променивали,

продавали и пропивали на польском. Потоцкий отправил против них несколько

хоругвей, под начальством Кондрацкого. Предводитель Козаков Левенцев, Мудренко,

попал Кондрацкому в плен с 20-ю товарищами. Потоцкий де велел посажать их на

колья. Тогда разогнанная Кондрацким дружина Мудренкова бросилась к

Хмельницкому. Хмельницкий провел израненных, окровавленных Левенцев по своим

полкам в присутствии полка нуреддин-султанова. „Вот мир с Ляхами!" (восклицал он,

заплакав перед козаками и Татарами). „Их мир жестокосердие войны". И, сделав

хороший подарок по-

.

139

слу, просил его донести нуреддину, что сь одной стороны Кисель собирал в Киеве

войско против Турок, а сь другой наступает Потоцкий с намерением искоренить

Козаков, если Татары их не оборонят.

„Убежденный этим нурредин-султанъ" (пишет Аноним), „оставив предпринятый

против Москвы поход, грозил гетману Потоцкому и донес об этом хану, который тотчас

отправил МехметГазы-Атталыка, сына кормилицы ханских детей, с жалобой,—что хан,

яко посредник, должен вступиться за эту козацкую кривду, как за свою собственную".

Действительно хан писал к королю из Бакчисарая, что послал к нему Махмет-Газы-