Пантелеймон Кулиш - ОТПАДЕНИЕ МАЛОРОССИИ ОТ ПОЛЬШИ (ТОМ 3)

черни; но прецеденты у исго были, видно все-таки пе те, что у Гупи, чудесным, сверх-

естественным способом ускользнувшего от козацких победителей, да и бегство

Ииозацкого Батька значило для оставленного войска пе то, что бегство с берегов Сулы

ничем пе прослабившего себя Остряиицы. Притом же Богуп, воспитанник

Хмельницкого, должен был скрывать от самих чур и Громадских мужей свои

намерения. Не внушив такого доверия к своему разуму,

.

257

как Хмельницкий, Богун поставил свой кош и табор в недоумение. Мужики не

понимали, что вокруг них делается, бегали с окопов да молили о пощаде, а козаки с

своей стороны били настроены тревожно. Вера в непреодолимость их крепости и в

стойкость вождей была поколеблена. Попы, женщины, дети ослабляли козацкий дух

самим присутствием своим среди бойцов. Вспоминали, может быть, козаки, что и

Наливайщииа из-за детей да женщин пришла к погибельному концу. Теперь была

нарушена и другая относительно боевого счастья традиция козатчины. Уже по двум

этим причинам могла распространить в таборе суеверная боязнь в перемену фортуны,

тем более, что козаки ждали решительного приступа, не зная всего того беспорядка и

неурядицы, которые раскрывались вполне перед панским мемуаристом. Таким образом

одна часть Козацкого Народа, ведя переговоры с Народом Шляхетским, проволакивала

умглшлепио время и тапнствеппо готовилась к отступлению, а другая вдавалась

больше и больше в малорусскую тугу. Упадок духа и того единомыслия, которое умел

вселять между Козаков, с помощью Татар, Хмельницкий, увеличивался еще от

уверенности, что Татары не вернутся в свои кочевья с пустыми руками, и нахватают

ясыру в Украине.

По ни в папском, пи в козацком стану вообще не знали, что делается и чтб кому

грозит. Когда молва гласила, что хан погнал перед собой Хмсльпицкого со связанными

под конем ногами, козаки перебегали в папский лагерь. Но когда здесь распеслас весть,

что хан и Хмельпицкий остановились в Вшписвце и заходят королю в тыл,

перебежчики бросались из папского лагеря среди бела дня под выстрелами, и

заставляли папов переменять свой лозунг.

Первым делом новоизбранного гетмапа было импровизировать переправу; вторым

— обеспечить ретираду от перешедших через речку Платову жолнеров. Взявши с собой

козацкую старшину и воппицу, то-есть надежнейшую боевую силу, Богун вышел, па

рассвете 10 (1) июля, в понедельник с двумя пушками из табора, чтоб, уничтожив отряд

Ляпцкоропского, общим советом решить на месте, как действовать во время

отступления. Озабоченной важным делом старшине не пришла в голову мысль, что её

таинственная вылазка может напомнить кой-кому два предательские эпизода войны

1637 и 1638 годов; а между тем в оставленном его таборе нашелся человек, может

быть, видевший и самого Хмеля, бегущего из-под Кумеек в составе комонника, и

Острянина,

т. ии.

33

258

.

покинувшего пехоту под саблею Князя Яремы на Суле. Поставив конницу в

арриергарде, Богун, с надежным отрядом старшины, двинулся вперед, чтоб осмотреть

позицию Ляпцкороиского. В таборе между тем шли своим чередом приготовления к

ночной переправе, которая, в случае успеха, затмила бы славу и самого Гуни. Вдруг

кто-то закричал: „Зрада! старшина втикае“!

Еслиб это пагубное подозрение было справедливо, то старшина, во-первых, бежала

бы не среди бела дня, а под покровом козацкой матери—ночи, или по крайней мере при

свете козацкого солнца— месяца, а во-вторых, уходить ей было бы гораздо безопаснее

со всем комонииком. Но пускай Поляки остаются при своей мысли, что подозрение

было справедливым. Дело в том, что оно произвело в остальном войске панику хуже

шшшецкой. Ближайшие к задпим переправам и возовым брЬиам козаки выбежали

смотреть, где старшина и копница. Они увидели, что все обстоит, как следует, но уже

пе могли вернуться в табор. На них, точпо хлынувшая сквозь громадную запруду река,

валила безумная масса беглецов.

Таборные сторожи были опрокинуты; цепи, соединявшие возы, разорваны; возовые

броны сокрушены. С неудержимой силой ринулось все живое на греблю и чаткй, душа

и потопляя один другого в бегстве.

Подвигавшаяся в. арриергарде за Богуном конница, видя громадное толпище и

слыша крик 200.000 голосов, естественно бросилась в рассыпную, как это делали в

опасных случаях Татары.

Крик был так ужасен, движение было так пепостижишо, что Лянцкоропский

вообразил обратное наступление Орды, и полетел к своей переправе.

Богун, с козацкой старшиной, поскакал навстречу валящей к нему массы. Но в то

время не было уже для Козаков и черни ни гетмана, ни полковников: козацкая армия,

созданная чародейским словом на Жяхьсъ\ расточилась от чародейского слова зрада!

Обезумевшая в ужасе панской кары толпа импровизировала себе новые гребли из

собственных тел, растоптапныхъ'бегущими. Все тонуло, задыхалось и гибло

хаотически.

К сожалению, папский Самовидец не присутствовал при козацкой катастрофе. Он

вернулся под Берестечко только тогда, когда трагедия была сыграна, и окровавленная

сцена опустела. Всё-таки ему принадлежит первое место между современными

историками

.

259-

борьбы разноплеменных и разноверных армии в пользу русского воссоединения, и

мы за ним последуем, как за сравнительно достоверным повествователем.

„Беглецы (пишет он) „бросили табор со всем бывшим в нем добром, и оставили

множество скота, лошадей, провианта, пушек, пороху и знамен. Когда известие об этом

бегстве распро‘ страшилось в нашем войске, наши немедленно бросились в табор ы

стали пользоваться добычей. Кто не поленился, тот мог приобрести значительную

долю имущества. В то время другие хоругви бросились в погоню за бегущими, но

прежде должны были пройти трудные переправы, весьма узкия и вязкия, так что

лошади могли по ним идти лишь гуськом. Между тем козацкая конница, числом до

20.000, успела сформироваться и направиться вскачь далее. Брацлавский воевода,

который перешел было на ту сторону с отрядом в 2.000 человек, для того чтобы

препятствовать козакам пользоваться пастбищами, — жаль, что это было предпринято

слишком поздно и с незначительным количеством войска, а то все козаки остались бы в

западне,—увидев такое множество врагов, и полагая, что это нападение сделано против

него, отступил к Козину, чтоб обеспечить себе переправу. Между тем огромное

количество наших выступило из лагеря, и отправилось в погоню за бегущими, убивая

всех запоздавших и отставших на пути. Едва ли нашелся бы кто-либо, кому бы не