Пантелеймон Кулиш - ОТПАДЕНИЕ МАЛОРОССИИ ОТ ПОЛЬШИ (ТОМ 3)

Хмельниччина вызвала разъединение между шляхтой и тем народом, который не имел

у неё сословных прав,—вызвала не только в воеводствах, обнятых козацким бунтом, но

и в католической Польше. Бунтуя всю чернь, которой не было дела до козацкого девиза

т тру, Хмельницкий звал Ракочия в Краков, чтоб он вместе с бунтовщиками подавил

доматорствующую шляхту в то время, как сам он расправлялся со шляхтою

воинствующею.

Но селам, но шляхетским дворам и но городам появилось множество чужих,

никому неизвестных попрошаек, с виду здоровых, сильных и наглых. В народе стали

расходиться странные вести, неправдоподобные, но тем не менее повторяемые: будто

бы шляхта выступает на рокот против короля; будто бы она замышляет вырезать

хлопов; будто бы козаки идут на помощь королю... Шляхта, конечно, видела в этом

хлонскую глупость, как ныне мы видим ее в возобновляющихся среди нашей сельской

черни слухах о раздаче мужикам панской земли; однакож, предсказываемые в разных

местах пожары и угрозы беспокоили ее, и в такомъ

*) „Киевская Старина1883, ноябрь, 524, от редакции.

.

271

тревожном настроении духа двинулись посполитаки против Хмельницкого. Из

донесений, полученных королем под Сокалемт, они с ужасом видели, что рутина

козацких бунтов, опустошавших Волынь, Белоруссию и Украину в течение

полустолетия, не чужда и народу не-Русскому, не-ехизматическому. Мужицкое

движение сзади посполитого рушения шляхты, в случае несчастья на боевом поле,

предвещало Полыне господство «кочевников на обеих сторонах Вислы. 350.000

хмельничан, в соединении со 100.000 отборной Орды, готовы были двинуться в самую

средину объятой пожарами шляхетчины. Опасность была так велика, что, по

выражению польского историка, „только незнание всей её громадности могло

поддержать в сердцах надежду; только слепая судьба могла дать Полякам победу“.

" По замыслу взбунтовать против землевладельцев чернь от Тесмипа до Одера, от

Карпатских гор до Балтики, Хмельницкий принадлежит к таким кровавым гениям, как

Аттилла, 1Иингис и Тамерлан. Недоставало только исполниться этому гениальному

замыслу для умственного наслаждения людей, возводящих козатчину в апотеоз

человеческой славы. Закулисным движением польских мужиков управлял у

Хмельницкого полковник Отасенко с помощью двух тысяч агентов. Состоя при

канцелярии козацкого гетмана, этот почтенный деятель руины расеылал их во все

стороны по указанию козака Тамерлана. Пожары и грабежи, подобные украинским,

волшиеким, белорусскимъ должны были начаться по выступлении посполитаков, а

повсеместная резня отложена до слуптто чагу: выражение, не позабытое и в нате время

малорусскою черные.

Так как Хмельницкому но удалось в этом преприятии пожать Геростратовские

лавры, то не буду вдаваться RT подробности. Скажу только, что в возмущении

католической и православной черни на западе Королевской Земли участвовали и паши

попьт. В Великой Польше отличался предательским рвением какой-то Грибовский: имя,

напоминающее одного из возмутителей в Павлюковщину. Но всего больше

встревожилось королевское правительство известием об Александре Леоне из

ИИИтернберка Костке, иначе Наперском, который поддельными королевскими листами

вербовал в Силезии иностранных жолнеров и бунтовал чернь в Краковском воеводстве,

—под видом услуги королю, овладел пограничным замком Чорштынои *),

*) Переиначенное но польскому произношению Seliorstein (дымовая труба).

272

.

и готовился к широкому бунту. Несмотря на предстоявшую ПОД Вереетечком

битву, отправили против него значительный отряд: ибо со сторопы Чорштына надобно

было ждать вторжения Ракочия.

В этом отряде участвовал и польский Самовидец. По его рассказу, Костка-

Наперский, подобно Хмельницкому, старался приобрести популярность, в темной

массе заботами о неприкосновенности святилищ, и охранял их своими универсалами, в

роде следующего:

„Я, ишжеподшисанпый, поручаю и сурово повелеваю жолнерам, находящимся под

моею властью, чтоб оити сохраняли в целости и неприкосновенности монастырь Типец

и принадлежащие ему села, под опасением смертной казни всякому не повинующемуся

сему военному выданному для охраны монастыря повелепию, которое скрепляю моею

подписью и печатью. Дан в Типце 8 • мая 1651 года. Александр Лев из ТЛтернбсриа*.

Г настоящее время козакомапы присоединяют уже и Шпака, и Гонту с -Железняком

к героям Малорусского Народа, разумеемого 'пмп по-козацки. Соглашаясь, что это

были герои одного и того же пошиба, начиная с Грепковича и Косииского, вношу в

пантеон пх чествования Костку-ИИаперского, которого бунт захватывал и русскую

чернь в Польше, по взбуптованнуго самим Хмельницким. Притом же он является

последователем нашего Наливайка по части вовлечения в разбой мещан. Подобию

тому, как царь Наливай сделал своим наперсником брацлавского воПта Романа

Тиковича, Костка-Наперский сдружился с Станиславом Лоптовским, маршалом

солтисов, или свободных землевладельцев-пелпляхтпчей, обязанных только военною

службою в пользу государства. Сохраненное нам Освецимом письмо к нему Коеткит

сделало бы честь и самому Хмельницкому:

„Милостивый пано Лейтонский, мой милостивый пап и друг! Слыша о ваших

великих рыцарских доблестяхъ® (Лептовский был известен разбоями), „я только

восхваляю их и благодарю Бога. При сем униженно прошу, чтобы вы с вашим полком

приходили как можно скорее, в возможно большем количестве людей, внушая им,

чтобы припомпиши собе все кривды от своих панов, как убогий народ угнетен и

обременен, и что теперь представляется им прекрасный случай. Пускай же им

пользуются: ибо, если теперь пропустят его и не освободятся от бремени, то останутся

вечными невольниками у своих панов. Итак приходите поскорее сами и другим, кому

сочтете нужным, давайте знать. Только папа Здановскаго, чтобы оставили в покое, всю

же другую шляхту пускай берутъ

.

273

и делают с нею, что хотят. Вот какой пускай будет знак, когда пойдете с полком

своим: сосновый венок на шесте: по нем опознаемся. Не забудьте, чтоб одни брали с

собой топоры, а другиезаступы. Пойдем все под Краков и дальше по всей Польше, если

будет (общая) воля. Мы договорились хорошо с Хмельницким и с Татарами, и

немецкое войско придет па помощь. Благоволите же известить прочих, а сами

прибывайте. Остальное расскажет вам изустно податель этого письма. Ожидая вас

нетерпеливо, остаюсь вашей милости братом и слугою—Александр Лев из Чорштына.

18 июня 1651 года. Всей братии нашей, принявшей нашу сторону, бью челом. Следует