Уильям Аллен - История Украины. Южнорусские земли от первых киевских князей до Иосифа Сталина

Идее о том, что Польша должна заменить Австро-Венгрию как помощник в новом немецком «походе на Восток», была подчинена «пропольская политика» Гитлера, которую он проводил в первые годы после своего прихода к власти. Был подписан 10-летний Пакт о ненападении, и Польша получила от Германии торжественные заверения в том, что все разногласия, существовавшие между двумя странами, будут решаться исключительно мирным путем. Немцы заинтересовались состоянием вооруженных сил Польши и дорог, ведущих к границе Советского Союза. Однако после смерти Пилсудского в Польше не осталось ни одного лидера, который всерьез бы задумывался о возрождении Речи Посполитой. Политики, сменившие его, совсем не желали вовлекать свою страну в новую войну на Востоке. Они скептически относились к надеждам на восстание в СССР и совсем не боялись коммунистического движения в Галиции и Волыни. Более того, варшавское правительство с крайним недоверием относилось к отношениям, сложившимся между нацистами и украинской террористической организацией полковника Коновальца. Главным фактором, влиявшим на развитие событий, была убежденность польского правительства в том, что любое решение украинского вопроса, которое будет выгодно Германии, окажется крайне опасным, если не фатальным, для Польши. С 1936 г., сохраняя свою «дружбу» с Германией, поляки прилагали всяческие усилия, чтобы возобновить и улучшить прежние отношения с Францией, и даже пытались наладить отношения с Советским Союзом.

Весной 1938 г. успех бескровного переворота в Австрии значительно усилил позиции Германии против Польши и России. В это время в нацистских официальных кругах была весьма популярна книга некоего Сандерса — грузина по происхождению — под названием Um die Gestaltung Europas, в которой немецким планам экспансии на земли Причерноморья и Кавказа давалось псевдоисторическое оправдание. По мнению автора, ни страны Средиземноморья (которые должны были попасть под власть Италии), ни Франция, ни «островная» Британия в состав «континентальной Европы» не входили. Европейское пространство ограничивалось «перпендикулярами» двух великих европейских рек — Рейна и Дуная. Однако на востоке границы «истинной» Европы были четко не определены — результат «исторического беспорядка». Европейскую речную систему, по мнению нацистского публициста, продолжали к востоку от Черного моря реки Риони и Кура, а также Каспийское море. Сандерс «создал» культурную зону, основанную на общности торговых путей, исторических связей и влияний в искусстве, объединяя посредством великих русских рек северные моря со сказочными реками Кавказа. В скандинавской саге, записанной Снорри Стурлусоном, он нашел упоминание о том, что первым жилищем Одина были высокогорья, расположенные между верховьями Кубани и Терека. Интересно отметить, что Украина для него лишь транзитная страна, а вовсе не конечная цель, и он вспоминал противников Вальдштеттера, утверждая, что линия Тифлис — Киев — Варшава — Берлин станет новой экономической осью.

Мюнхен имел для Гитлера и его советников двойное значение. Он положил конец реальной независимости Чехословацкой республики и англо-французской системы сдерживания и равновесия в Дунайско-Карпатском регионе. По мнению Гитлера, плохо разбиравшегося в международных отношениях, компромисс, принятый западными державами, развязывал ему руки в Восточной Европе до самого Черного моря и дальше — на восток.

Немцам не терпелось воспользоваться плодами победы, которую они так долго ждали. В январе 1939 г., когда фельдмаршал Геринг встретился в охотничьем доме в Бяловице с полковником Беком, полякам в последний раз предложили сотрудничать с Германией против Советов на Украине. Полковник Бек так и не рассказал о том, как проходила дискуссия по вопросу, который так не нравился польскому правительству. Через месяц-другой после этой вечеринки, ставшей дурным предзнаменованием, началась антипольская дипломатическая кампания. На Балтике стал вдруг актуальным данцигский вопрос, а в Карпатах ликвидация Чехословацкой республики позволила немецким войскам появиться на южной границе Польши.

Создание отдельной Словацкой республики позволило немцам получить контроль над Братиславой (Прессбургом), важным дунайским портом, однако от попытки создать «украинский Пьемонт» в Подкарпатской Руси пришлось в конце концов отказаться, поскольку начались секретные переговоры с Кремлем.

Большинство населения Подкарпатской Руси, входившей в состав Чехословацкой республики, придерживалось прорусской ориентации, поскольку в Галиции до и во время войны 1914–1918 гг. проводилась широкая агитация в пользу русских. Во время выборов в Чехословакии 1937 г. Русский сельский союз (РСС) получил 120 тысяч голосов против 4 тысяч, поданных украинскими избирателями. После Мюнхена председатель РСС Бродый получил от чехов задание сформировать правительство в Ужгороде, но по приказу Берлина в его состав вошли два украинца. Однако в октябре Бродого сменил священник-авантюрист Волошин, исповедовавший римско-католическую веру. Он объявил, что Подкарпатская Русь стала Подкарпатской Украиной. В новое государство тут же ринулись украинские политики и авантюристы всякого рода: здесь создал свою штаб-квартиру УНС, началось формирование «украинской армии», в которую вошли подразделения с такими романтическими названиями, как «Стрелки Запорожской Сечи».

«Карпатская интрига» нацистов серьезно встревожила поляков — как и было задумано — и создала напряжение и душевный дискомфорт у участников Бяловицкой встречи. Но после оккупации Праги и окончательного раздела Чехословакии венграм было разрешено утвердиться в Горных кантонах, которые они переименовали в Угро-Русь. Правда, «Стрелки Сечи» оказали им мужественное, но краткое сопротивление. После этого Муссолини в течение нескольких месяцев мог радоваться тому, что у Венгрии появилась общая граница с Польшей, а для Риббентропа устранение украинцев стало удачной прелюдией к переговорам, которые уже велись между представителями Третьего рейха и Советского Союза.

Эти переговоры начались при посредничестве доверенных лиц еще в феврале-марте 1939 г. «Невероятный поворот Адольфа Гитлера» был не таким уж невероятным, как это казалось с первого взгляда. Руководители немецкой армии не исключали возможности достижения взаимопонимания с Москвой еще во времена немецкой оккупации Украины, а Рапалльский договор между Веймарской республикой и Советами, заключенный в 1922 г., получил одобрение влиятельных консервативных кругов Германии. Как уже говорилось выше, немецкая и русская державы традиционно имели общие интересы против стран разделявшего их «меридионального» пояса. С идеологической точки зрения в циничной политике Вильгельмштрассе и Кремля не было ничего, что могло бы исключить достижение взаимопонимания между ними, если это будет удобно и выгодно обеим сторонам. И страх, а также перспектива выигрыша толкнули их на сближение: нацисты опасались, что им придется вести войну на два фронта, как это случилось в Первую мировую войну, а Советы боялись, что западные демократии обрадуются, когда «новый немецкий динамизм» нападет на Россию и, быть может, сумеет ее разгромить.