Леонид Борисов - Жюль Верн

- Вы? - полицейский подошел к Жюлю. - Потрудитесь вручить мне письма, полученные вами от некоего хорошо вам известного Блуа. Кроме того, я имею ордер на производство обыска в занимаемом вами помещении. Мадам, прошу не волноваться! Альфонс, приступай!

Глава четырнадцатая

НА ПОДСТУПАХ К ЖЮЛЮ ВЕРНУ

Огорченная, опечаленная мадам Верн уехала в Нант. В полиции Жюль дал подписку о невыезде из Парижа впредь до распоряжения. С Барнаво в полиции была особая беседа. За оскорбление чинов полиции Барнаво оштрафовали. Все эти неприятности окончательно убили в Жюле уважение к юридическим наукам: он упрямо устанавливал связь полицейской префектуры с наукой о праве в сегодняшней Франции. Он наконец убедился в том, что подлинное его призвание - литература. Летом он с Иньяром и Барнаво каждое воскресенье устраивал прогулки по Сене. Они садились в короткую, широкую лодку, ставили маленький квадратный парус и отплывали в недалекие края, отсчитывая мосты, под которыми проходили. Жюль сидел за рулем. Барнаво и так и этак поворачивал парус. Иньяр громко командовал:

- Убрать грот-рею и бизань-мачту! Ветер двадцать восемь баллов! Сэр Артур, немедленно отправляйтесь в кают-компанию и займитесь ромом! Передайте канат Дугласу и извольте слушаться своего капитана! Сэр мистер Жюль, не сидите в такой близости к воде, вас может укусить дикая утка! Раз, два, три,- курс на маяк Святого Дюма! Лево руля! Я уже вижу голубые скалы Ямайки, и, если не ошибаюсь, на берегу стоит мадам Понг, комическая старуха из водевиля. Матросы! В честь мадам Понг залп из всех мушкетов! Да здравствует король и его д'Артаньяны!

Легкий ветерок рябил воду. Высоко в летнем небе разгуливали облака, отражаясь в позванивающей, напевающей реке. Жюль мечтал. Он видел себя на большом океанском корабле, в руках у него подзорная труба. Он смотрит на клочок земли, внезапно показавшейся слева. "Здесь не может быть земли, говорит капитан.- Вот, взгляните на карту,- ничего нет!" - "Мы открыли новый остров, - говорит Жюль. - Давайте обследуем его!"

- Может быть, пересядем в лодку, которая полегче? - спрашивает Барнаво, обращаясь к Иньяру. - Эта тяжела, как характер моего покойного родителя. Я очень люблю вас, Аристид, но вы не умеете управлять судном. Вы плетете черт знает что!

-Право руля! - кричит Иньяр. - Эй, сэр Барнаво! Наденьте три пары очков на свой благородный нос, - мы налетим на баржу! Тысяча чертей и морских свинок, милорд!

Жюль улыбается мечтам своим. Он на необитаемом острове. Ему хочется остаться здесь, он уговаривает команду корабля: "Господа, а что если мы навсегда поселимся на этой благословенной земле? Среди нас есть инженер, художник, столяр, механик, врач, повар..."

- Жюль, ты спишь? - кричит Иньяр.

Лодка ударяется носом о гранитную стенку набережной. Мальчишки бросают сверху в Барнаво апельсинные корки.

- Возьмите нас! - просят мальчишки. - Мы умеем управляться с парусом, уж мы не наедем на стенку!

Ребятишек берут в лодку, и они приступают к делу: ставят парус, грамотно, по-морски командуют. Иньяр, Жюль и Барнаво дремлют. Матросы блаженствуют.

После таких прогулок Жюль окреп, стал чувствовать себя значительно лучше. Пьер Шевалье советовал ему оставить секретарство в театре и полностью отдаться литературе:

- У меня есть нюх, - вы будете писателем. Пишите!

- А вы не будете меня печатать, - раздраженно отзывался Жюль. - Я уже пробовал. Худшее вы берете, лучшее возвращаете.

То, что нужно, печатаю, то, без чего могу обойтись, возвращаю. И все же бросайте театр и пишите рассказы. От них постепенно придете к романам.

В июле умер Жюль Севест, на его место пришел новый человек. "Как будто все устраивается так, что я и в самом деле останусь без работы", - думал Жюль, желая и боясь этого. Служба тяготила его, но она же давала скромный, верный заработок.

Новый директор заявил Жюлю:

- Обязанности секретаря расширяются. Мы приглашаем иностранных актеров. Знаете ли вы английский язык? А немецкий? Ну, а итальянский? Дело в том, что у меня есть на примете молодой человек, отлично владеющий пятью языками. Придется вам.. .

- Очень рад, - облегченно вздохнул Жюль. - Знать языки только ради того, чтобы разговаривать с английскими мисс и браниться с немецкими фрау.

.. Прощайте!

Жюль пришел в редакцию "Семейного музея" и сказал Пьеру Шевалье:

- Дайте пятьдесят франков, и через полтора месяца получите рассказ большой, на два номера.

- Название? - спросил Пьер Шевалье.

- "Тишина". Если не нравится, то "Молчанье" или "Двенадцать месяцев среди льдов". Берите любое.

- Как будто подходит... И опять, наверное, география и астрономия. ..

- Много приключений, - сказал Жюль. - Рассказ уже готов в моем воображении. На дальнем севере пропадает капитан брига "Юный смельчак". Природа полярной местности, ледяные поля, северное сияние, белые медведи.. . Тишина. .. От этой страшной тишины лопаются барабанные перепонки. Где-то далеко-далеко кто-то стонет - не то человек, не то... Здесь еще не все ясно. Тоска охватывает путешественников. Они поют хором, чтобы не сойти с ума. .. Жюль увлекся. Он был похож на одержимого, он забыл, где находится, ему казалось, что перед ним не стены, увешанные раскрашенными картинками, а ослепительно голубые горы льда, тускло-желтое сияние на небе, звонкая тишина. Слышно, как идут облака. ..

- Мне нужны пособия, книги, атлас, - сказал Жюль. - Завтра я принимаюсь за рассказ. Он не дает мне покоя. Меня измучила бедность. Вчера я съел маленькую булку и выпил стакан молока. Сегодня я насыщаюсь обедом моего неплохо работающего воображения. Дурно с вашей стороны, Пьер, что вы заставляете меня просить. .. Научитесь дорожить людьми, которые в состоянии украсить страницы вашего ничем не примечательного журнала.

Пьер Шевалье выдал Жюлю небольшой аванс.

- С вашей легкой руки, - сказал он, - все мои сотрудники научились брать авансы.

- Сегодня вы заплатили мне за то, что я показал вам чудесную феерию творческого воображения, - с достоинством произнес Жюль. - Пройдут годы, и номера журнала с рассказами Жюля Верна будут расцениваться как библиографическая редкость. Говорю совершенно серьезно.

- Совершенно серьезно слушаю вас, - сказал Пьер Шевалье. - Мой журнал станет редкостью еще и потому, что в каждом номере моя фамилия, как редактора. Говорю совершенно серьезно.

- Аминь, - сказал Жюль.

Месяц и два дня прошли, как сон: Жюль странствовал по льдам. Иньяр играл свои арии, потом ставил на стол мясо и вино, окликал своего друга, заговаривал, спрашивал. Жюль ничего не слышал, его уже не было здесь, он жил где-то там, очень далеко отсюда. Иньяр не понимал этого. Безумие а не работа, и кому это нужно... Надолго ли хватит человека, когда он ложится в два часа ночи и встает в семь, а потом весь день сидит и пишет... Этак можно сочинить роман.