Леонид Борисов - Жюль Верн

-Барнаво привел врача, - сказала как-то Онорина. - Они сидят и ждут, когда ты позовешь их к себе.

- Барнаво пришел с двумя врачами, - сказала Онорина на следующий день. - Выйди к ним, покажись, поговори!

- Что-то случилось с моим воздушным шаром, - пожаловался Жюль жене. Может быть, ты позовешь Надара? Как, уехал? Куда уехал? Врачей гони!

- Пришел твой кузен Анри, - сказала Онорина вечером того же дня. - Его ты, конечно, примешь.

- Анри математик, он мне не нужен. Поцелуй его за меня и извинись, дорогая...

- Мишель хочет видеть тебя, - прибегала Онорина к самому крайнему средству. - Он спрашивает, где папа, что с ним...

- Давай Мишеля, скорей, скорей! Здравствуй, сын! Поцелуй меня сюда. И сюда. Теперь сюда. Спасибо. Я пишу для тебя книгу. Да, с картинками. Страшно веселую; ух, какая это будет книга! Скорее учись читать, Мишель. Онорина! Возьми Мишеля!

-Еще страница... Еще полстраницы... Заключительная фраза, и - точка. Жюль отложил перо, потянулся так, что хрустнули суставы, закрыл глаза. Какое счастье - закончить работу! Ни с чем не сравнимое счастье знать, что твой труд будет известен сотням, тысячам, сотням тысяч людей, а возможно, и миллионам. "Миллионам", - вслух произнес Жюль и подошел к окну.

Небо над крышами невысоких домов было ясно и чисто. Но вот с востока пришла туча, она остановилась прямо перед Жюлем, и ветер стал трепать ее, комкая очертания и форму. Прошло несколько минут, и от тучи осталось облако, странно похожее на Африку - ту Африку, что лежит на карте.

- Африка! - воскликнул Жюль и настежь растворил окно. - Африка! крикнул он, протягивая руку к облаку, уже менявшему свои очертания, уже таявшему в бледно-голубом небе. - Африка, моя Африка! - еще раз сказал Жюль и в изнеможении, в состоянии блаженного забытья и счастья опустился на диван...

На следующий день Жюль пошел к Этцелю. Издатель поставил перед Жюлем столик с винами и закусками и сказал:

- Я буду читать, а вы поскучайте, мой друг, за мадерой! Хорошая, старая мадера! Я не задержу вас, я умею читать быстро!

Жюль сидел ровно пять часов. Этцель, наконец, прочел последнюю страницу, молча протянул Жюлю руку и сказал только одно слово:

- Поздравляю!

Затем он налил себе вина, чокнулся с Жюлем, обнял его и сказал:

- Вы будете представлять мне ежегодно по два романа, только мне и никому другому. Я приглашу лучших художников - Риу, Невиля, вас будут иллюстрировать Беннет, Фефа. Эти люди хорошо знают географию, интересуются техникой, любят и понимают природу. Мы завоюем мир, Жюль Верн!

- У меня кружится голова, не надо, - сказал Жюль. - Будем мечтать в наших книгах, в жизни останемся трезвыми людьми.

- Будем мечтать и в жизни, - поправил, улыбаясь, Этцель.

- Да, конечно. - Жюль закрыл руками лицо. - Это я от большого волнения! От очень большого чувства, которому нет названия!

- Хотите быть знаменитым и богатым? - спросил Этцель, отдавая распоряжение секретарю заготовить текст договора. - Хотите? Будете! торжественно проговорил Этцель. - Вы взбираетесь на золотую гору, сударь!

- А потому оба и дышим так тяжело, - вставил Жюль, подписывая договор. Этцель обратил внимание на то, что рука Жюля дрожит. - Событие исторической важности, - сказал Жюль, откладывая перо. - Сегодня я заново родился, вы моя повивальная бабка... А это что? - спросил он, когда Этцель протянул ему узкую длинную бумажку бледно-зеленого цвета с красной чертой по диагонали.

- Это чек, по нему вы получите пока что три тысячи франков. А пока пью за процветание Жюля Верна! - Эт-Цель поднял бокал.

- Пью за процветание вашего издательства, за ваши книги! - сказал Жюль.

- За наш увлекательный подъем в гору! - провозгласил Этцель, наливая новый бокал.

- Я пьян, - пробормотал Жюль. - И от вина также...

От Этцеля он направился на Большие Бульвары, туда, где много народу, где шум, движение, суета. Радость его была | так велика, что он не в состоянии был найти ей точное определение. Много позже, когда слава его была упрочена на всем земном шаре, он говорил, вспоминая этот день: "Вот когда я понял, что человек рождается дважды! Весь день я бродил по городу, заговаривая с незнакомыми и театрально-вежливо раскланиваясь с друзьями и приятелями. "Подождите, подождите, - мысленно говорил я каждому, кто проходил мимо меня, - еще немного времени, и все вы будете узнавать меня, всем вам захочется познакомиться со мною! Сегодня я прощаю вас, бог с вами, сегодня вы не хотите поклониться мне, - не надо, ничего, я подожду, - я ждал много, осталось очень мало!" Я вошел в помещение банка. Я медлил, я долго сидел на скамье против того окошка, за которым работал седой человек; он и не подозревал, что его сын первый из ребятишек получит мою книгу с автографом! "Позвольте мне получить по этому чеку!" Служащий надел очки, взял мой чек, осмотрел его и спросил, намерен ли я взять всю сумму или какую-то часть оставлю на текущем счету. "Непременно текущий счет, непременно!" - сказал я. Черт возьми, у меня текущий счет! "Позвольте узнать ваше имя!" - "Гастон Фужер", - ответил служащий банка. "У вас есть дети?" "Сын, ему пятнадцать лет..." - "Пусть ваш сын придет ко мне ровно через полтора месяца, он получит... ха-ха! - он получит несколько бессонных ночей!.." Тем временем банковская машина заработала ради меня одного. В одном месте я получил тысячу франков, в другом какую-то книжечку, я даже и не посмотрел на нее, а просто сунул в карман, и помахивая шляпой, грациозно удалился. Всего доброго, будьте здоровы, желаю вам удачи! Фу, каким дураком был я в тот день, - блаженный, неповторимый день!.."

Книга появилась в продаже спустя сорок девять дней. Жюль в сопровождении Барнаво отправился в экспедицию издательства получать авторские экземпляры. Новый чек от Этцеля он получил накануне, беседа с Гастоном Фужером на этот раз была более продолжительной. Тридцать книг уже были приготовлены - две массивные, тяжелые пачки, крест-накрест перевязанные веревкой. Барнаво поднял их и заявил, что понадобится помощь мальчика того, что стоит и ждет, когда его позовут.

- Зови, Барнаво, этого мальчика! Нет, зови тридцать мальчиков, пусть каждый несет по одной книге!

- Я ничего не имею против оркестра духовой музыки, - заявил Барнаво. А это не сон, мой дорогой Жюль Верн? Дайте мне хороший подзатыльник! Я могу умереть от радости и счастья!

- Мы должны долго жить, Барнаво, - сказал Жюль. - Умереть сегодня страшно!

- Умирать всегда нехорошо, но если для продления вашей жизни понадобится чья-то другая, - возьмите мою! Только сперва разрешите мне прочесть вашу книгу!

- Барнаво! - воскликнул Жюль и кинулся в объятья своего верного старого друга. - Мы будем работать, как волы! С утра до ночи! Впрочем, работать буду я, - ты теперь должен отдохнуть. Сегодня же ты выходишь на пенсию. А теперь нанимай экипаж и закупай все поименованное вот в этом списке. Я буду дома через три часа. К моему приходу стол должен быть накрыт на пятнадцать персон. Побольше вина, фруктов, мяса, сыра...