Леонид Борисов - Жюль Верн

Однажды он спросил Мишеля:

- Кем ты хочешь быть, когда станешь взрослым?

- Читателем, папа, - не задумываясь ответил Мишель.

- Читателем! - рассмеялся Жюль Верн. - Это не профессия, мой друг! Надо чем-нибудь заниматься, чтобы приносить пользу обществу, своему отечеству.

- Я хочу быть таким читателем, чтобы это стало профессией, папа, заявил Мишель.

- Только читать? . . - с нескрываемым беспокойством спросил отец.

- И путешествовать, и ходить в театры, и ловить рыбу, и принимать гостей, - ответил сын. - Разве плохо?

- Очень хорошо, но нужно трудиться для того, чтобы путешествовать, ходить в театры и принимать гостей.

-. Жан, который живет в начале бульвара, - назидательным тоном проговорил Мишель, - сказал мне недавно, что ты сам Гомер и два Дюма в придачу, а потому мне и не следует беспокоиться о будущем.

Твой Жан говорит страшную чепуху, - строго произнес Жюль Верн и погрозил сыну пальцами обеих рук. - Ты должен учиться, много и долго учиться, и уже только потом. ..

- А потом, - перебил Мишель, - я стану таким же, как и ты, папа!

- Это, пожалуй, было бы неплохо, - задумчиво проговорил Жюль Верн. Кое-что из моего материала я оставил бы и на твою долю.

Разговор был прерван приходом Гедо.

- Я за вами, - возбужденно начал ученый. - Послезавтра произойдет невиданное доселе событие: половина Парижа будет освещена электричеством. Да, да, электричеством! Русский инженер Яблочков изобрел особую свечу; она дает свет силою тока, бегущего по медным проводам. Просто и гениально! Просто потому, что гениально, гениально потому, что очень просто. Едем в Париж! Свечой Яблочкова осветят все магазины Лувра, площадь Оперы, Гаврский порт. Кто-кто, а Жюль Верн должен видеть эту диковинку!

Жюль Верн взял с собою в Париж сына. К шести вечера шестнадцатого ноября девять десятых жителей города устремились к центру. Конное движение приостановилось. Нарядно одетые парижане шли возбужденными толпами. В центре и на окраинах еще горели газовые рожки, но большая площадь перед зданием оперы, магазины Лувра тонули во мраке. Заливались свистки полицейских. С неба на город глядели звезды, удивленно помигивая. В шесть вечера с площади Этуаль пустили ракету, толпа замерла, и вот спустя минуту все увидели друг друга, вся площадь вдруг, в одну сотую секунды, улыбнулась ослепительно и весело. Толпа ахнула, - такого ей еще не показывали. В воздух полетели шляпы, котелки, трости. Мишель сидел верхом на отце своем, свесив ноги с плеч и обеими руками вцепившись в густую шевелюру. Гедо кричал:

- Да здравствует Яблочков! Привет русскому гению! Площадь сияла, как в майский полдень. Каждому хотелось подойти ближе к зданию оперы, но частая цепь поли: цейских не пускала никого, обещая свободное движение через сорок минут. Гедо крикнул:

- Граждане! Писатель Жюль Верн хочет ознакомиться с этими волшебными лампочками! Дайте дорогу Жюлю Верну!

- Да здравствует наука! - крикнул Жюль Верн во всю силу легких. - Да объединит она народы мира!

Спустя три года на страницах французского журнала "Электрический свет" была напечатана статья:

". .. Свеча Яблочкова вызвала сперва в Париже, а затем во всех странах подлинное движение в пользу электрического света. Этой свече мы, бесспорно, обязаны тем, что электрический свет удалось ввести в повседневный обиход. История справедливо отведет ей почетное место, на которое она имеет неоспоримое право. Три года назад площадь Оперы, огромные магазины Лувра, аллея Оперы, концертные залы и ипподром были великолепно освещены свечой Яблочкова. В истории электричества это событие не имеет прецедентов. Примеру Парижа последовал Лондон. В продолжение многих месяцев свеча Яблочкова была у всех на устах. В самом деле, что может быть более простого и удобного на первый взгляд! Отныне нет ни регуляторов, ни часовых механизмов, нужно лишь вставить нечто вроде обыкновенной свечи в подставку и - брызнет яркое сияние света. Это достижение было очевидно для публики, и она встретила рукоплесканиями блестящие опыты. Благодаря свече Яблочкова великому городу принадлежит честь первому демонстрировать освещение электричеством улиц и площадей. .."

В английских, немецких и бельгийских газетах появились статьи о "северном свете". Свечу Яблочкова называли "русским солнцем".

Глава вторая

СЧАСТЛИВЫЕ ГОДЫ

Весной 1877 года Жюль Верн приобрел новую яхту, которая была названа "Сен-Мишель III". Она имела сто футов в длину; сильная паровая машина, высокая дымовая труба между двумя мачтами, большая каюта и четырехфутовое рулевое колесо давали право хозяину яхты отзываться о ней как о настоящем морском судне. Команда состояла из шести матросов, кока и капитана - земляка Жюля Верна месье Олива. Сразу же после покупки яхты было совершено на ней путешествие; в числе пассажиров значились брат Жюля Верна Поль, сын Этцеля, Онорина со своими девочками и Мишель. Путешественники плыли вдоль берегов Франции и Испании, через Гибралтарский пролив в Алжир. "Великий романист совершает путешествие", - писали газеты Франции, Испании, Португалии. "Наш Жюль Верн всюду встречается, как самый желанный гость, - писали парижские газеты. - Нет отбоя от желающих получить автограф писателя. В Танжере итальянский посланник кавалер Сковаццо устроил в честь Жюля Верна и его свиты охоту на кабанов. Брат писателя Поль Верн и сын нашего известного издателя Этцеля оказались наиболее удачливыми в этой охоте, чего не скрывает и автор "Таинственного острова", чистосердечно признаваясь в том, что он спокойно посиживает на палубе своей яхты и работает над новым романом. Желаем нашим путешественникам счастья, здоровья и радости. .."

Жизнь ежедневно приносила Жюлю Верну радости.

Возвратившись домой из недальних стран, он немедленно принялся за вторичную работу над новым романом: чернилами писал на первом, карандашном черновике. В разгар этой работы пришло письмо от Этцеля:

"Немедленно приезжайте, у меня сегодня и завтра в гостях русский писатель Иван Тургенев".

- Счастлив познакомиться с вами! - воскликнул Иван Сергеевич, пожимая руку Жюлю Верну. - Горячий почитатель и поклонник ваш! У нас в России никто не пишет таких романов, как вы. Не так давно я разговаривал по поводу ваших книг со Львом Николаевичем Толстым, - они весьма по душе этому великому человеку!

- Польщен и счастлив, - кланяясь и прикладывая руку к сердцу, проговорил Жюль Верн.

Иван Сергеевич, молодо откинув красивую седую голову, окинул взглядом статную фигуру Жюля Верна, который с неостывающей доброй улыбкой рассматривал "северного великана", как называли в Париже Тургенева писатели и художники. Вошел слуга с двумя пачками книг и, по знаку Этцеля, положил их на стол.