Леонид Борисов - Жюль Верн

Почти ежедневно приходят репортеры парижских газет и журналов. Слава подруга утомительная, надоедливая, егозливая; она лишена драгоценнейшего чувства юмора. Она всеядна, хотя все зубы у нее вставные. Жюля Верна спрашивают: "Как ваше здоровье; что пишете, о чем думаете, намерены ли отправиться в путешествие; чью музыку любите больше всего; что читаете?.."

- Пишу, диктую, дело идет великолепно, - отвечал Жюль Верн на вопросы. - Чувствую себя превосходно. В путешествие намерен отправиться по первому приказанию свыше. Имею несколько повесток оттуда, но врачи успокаивают, - они говорят, что явка необязательна. Чью музыку я люблю? Гм... Вы любите Бетховена? Что? Нет времени познакомиться и послушать? Напрасно. Что касается меня, то я считаю его первым композитором мира. Как вы относитесь к Гайдну? Я очень люблю его музыку. У русских есть Чайковский, - этот тоже из семьи великих. Когда играют Бетховена, в голову мне приходят большие, хорошие мысли... Что читаю? Письма друзей, полученные тридцать и сорок лет назад.

Летом девятьсот четвертого года к Жюлю Верну пришел молодой, лет тридцати пяти, человек с саквояжем в руках. Он сказал, что с детства любит книги Жюля Верна, что они очень помогли ему, когда он скитался по родной Италии и пел на рынках и под окнами домов.

- Ваши книги поддерживали во мне веру, давали силу, они утверждали, что человек все преодолеет, что нет для него невозможного. Из газет мне стало известно, что вы не так давно хворали...

- Газеты врут, - сердито буркнул Жюль Верн. - Я не хворал. У меня был насморк. Я поскользнулся на бульваре Лонгвилль и чуточку повредил себе ногу... Скоро в газетах напишут, что я слег и приготовился к смерти. О! Репортеры только этого и ждут, они хорошо заработают на статьях обо мне!

Приезжий был очень смущён. Он не решался сказать, что приехал из Милана специально для того, чтобы петь Жюлю Верну, что очень спешил, боясь... Короче говоря... "Э, буду врать!" - решил приезжий.

- В Париже живет моя сестра, - сказал он, стараясь не глядеть в глаза хозяину дома, забывая о том, что он слеп. - Моя сестра выходит замуж. Завтра я должен присутствовать на церемонии. По пути я и заехал к вам, чтобы..,

-Вы прибыли из Англии? - спросил Жюль Верн.

- Из Италии, мэтр, - ответил приезжий. - Я артист Миланской оперы Ля Скаля. Мне...

Жюль Верн рассмеялся:

- Отправляясь из Амьена в Париж, можно по пути заглянуть в Сидней! Ха-ха! В наказание за такое непродуманное вранье вы должны весь день петь мне неаполитанские песенки. Я великий охотник до них, синьор... синьор... позвольте узнать вашу фамилию.

Приезжий замялся. Он все еще не мог привыкнуть к тому, что хозяин дома слеп (к этому никто не мог привыкнуть), а потому старался внешне не выдавать ни волнения своего, ни крайней степени растерянности. Наконец он сказал, что будет петь инкогнито. "Под тремя звездочками на афише", - добавил приезжий.

- Афиша будет, - сказал Жюль Верн. - Я позову на ваш концерт всех моих амьенских друзей. Назовите мне ваше имя, синьор. Потом? Хорошо, я терпелив.

На следующий день вечером приезжий певец поразил Жюля Верна и приглашенных на импровизированный концерт своим изумительно красивым, на редкость чистым, мощным и "чарующим", как сказали гости, тенором. Он пел популярные неаполитанские песенки, итальянские и французские романсы, а потом, после короткого перерыва, исполнил несколько арий из опер Леонкавалло, Сен-Санса, Визе... Слушатели - их собралось в гостиной человек тридцать - были предельно очарованы: такого певца им еще не доводилось слушать.

- Его имя? - спрашивали гости друг друга. Никто не знал имени певца.

- Кто это, скажите! - спрашивали Жюля Верна сидевшие неподалеку от него.

Жюль Верн пожимал плечами. Ему казалось, что певец прибыл с Олимпа, где, несомненно, преподавал пение несовершеннолетним богам. Он так и сказал Онорине, на что она возразила: у жителей Олимпа должен быть тенор лирический, а не драматический, как у этого инкогнито.

- Почему же он не хочет назвать себя? - недоумевали гости.

- Потому, - ответил Жюль Верн, уже не желая шутить, - что он не хочет оставить нас нищими. Билеты на концерт этого человека в Милане покупают только богачи.

- Вы знаете, кто он?

- Кажется, узнал, - неуверенно произнес Жюль Верн. - Я слышал этот голос на пластинке граммофона. Это, держу пари, Карузо.

С последним ночным поездом итальянский певец уехал, заявив на прощанье Жюлю Верну:

- Я счастлив! Мечта моя исполнилась: я пел вам, я видел вас!

Глава девятая

ПОСЛЕДНЯЯ

Шестнадцатого марта 1905 года утром, диктуя письмо, Жюль Верн вдруг почувствовал странное онемение во всем теле. Минут через пять все прошло, однако спустя час он ненадолго потерял сознание.

- Подумай о себе и о своих близких, - сказала Онорина, когда муж ее пришел в себя. - Лежи спокойно, не двигайся, не говори!

Жюль Верн улыбнулся и произнес о себе в третьем лице, чего он никогда не делал.

- Старик понял, что его заждались дальние предки, и он приказал позвать к себе всех своих потомков...

- Что ты говоришь? - склоняясь над мужем, спросила Онорина.

- Он говорит, что прожил неплохо... - ответил Жюль Верн.

И стал думать о себе - все в том же третьем лице: "Он написал много романов, которые пришлись по душе ребятишкам всех стран мира. От него все еще ждут новых сочинений, но он, кажется, уже не в состоянии больше сочинять. .. На его романах воспитывается третье поколение читателей, многие, очень многие ученые признаются, что обязаны ему выбором карьеры и направлением своей деятельности. Какой огромный, чудесный путь прошел он вместе с научной мыслью своего времени!.. В его романах читатель найдет географию, астрономию, воздухоплавание, авиацию, баллистику, химию и так далее и так далее... Он создал героев - бессмертных не только для сознания тех, кто читает его книги: Гленарвана, Паганеля, Сайрэса Смита, капитана Немо, Робура, Михаила Строгова, Сергея Ладко, Гаттераса, Паспарту, Филеаса Фогга, Фергюссона, доктора Клоубони... Он писал и исторические романы, и это самое главное - он всегда был за свободного, высоконравственного человека, преданного родине, идее, долгу. Как много он работал в своей жизни! Каждый день, каждый час! Его считали и считают наставником подрастающего поколения, а он сам продолжает учиться, стараясь узнать как можно больше, чтобы не отстать от своего века, чтобы понять и увидеть грядущее..." И уже вслух, внятно и громко:

- Я так любил жизнь! Так любил!

Онорина телеграфировала сестрам своего мужа, сыну Мишелю и своим дочерям: "Немедленно приезжайте". Три врача и две сестры милосердия не отходили от Жюля Верна, и каждый спрашивал себя: "Может ли быть, чтобы этот человек умер? Дикая, смешная мысль! Мироздание не знает смерти. Жюль Верн только занемог, он полежит, отдохнет и встанет. Случается же, что и в природе вдруг все затихнет, облака повиснут над землей, поникнут растения, но вот зашумит ветер - и всё оживает, и птицы заводят свои песни..." Иногда Жюль Верн шутил: